От ужаса Аня не смогла даже вскрикнуть. Она видела, как в растворенной створке мелькнул свет, потом чьи-то руки выбросили что-то на лестницу или (что еще страшнее) кого-то вытолкнули, и дверь снова захлопнулась. Это «что-то» скатилось с лестницы вниз подвала безвольным кулем. Ане показалось, что у ЭТОГО было лицо и вроде бы даже при падении мелькнула рука. Кто же это такой? И что теперь делать ей, Ане? Она уже почти за сетью, и совсем недалеко дверь из подвала. Она уже хорошо ее видит.
А вдруг это Антон? Они же оставались в домике вдвоем, значит, никто другой упасть с лестницы не мог! Почему же он лежит без движения? Может, он уже… Аня не додумала эту ужасную мысль до конца, потому что ей показалось, что человек у лестницы пошевелился и издал стон.
Аня, еще немного помедлив, все-таки вылезла из своей дыры и направилась к лежащему на полу человеку.
– Антошка! – выкрикнула она, когда и впрямь узнала своего одноклассника. – Что? Что они с тобой сделали? Где болит?
– Анька! – шепотом обрадовался Масляков. Видимо, разговор давался ему с трудом.
– Да Анька я, Анька! – нетерпеливо отозвалась девушка. – С тобой-то что?
– Не знаю… Я пошел за фонариком… а потом остальное… уже как-то неотчетливо… Кажется, меня ударили по голове. Наверно, какое-то время я был без сознания, потому что… ну ничего не помню… Потом в мозгу вроде что-то прояснилось, меня куда-то потащили… и вот – здравствуй, Аня! – Антон хотел засмеяться, но вместо этого сморщился и потер лоб: – Голова болит – сил нет.
– Идти-то сможешь? – чуть не плача спросила Кашуба.
– А кто его знает, – еле выговорил Антон. – Давай попробую встать…
– Ты уж попробуй, миленький, попробуй, – приговаривала Аня, помогая Антону подняться.
Шатаясь из стороны в сторону, Масляков с трудом встал и оперся на все еще больное плечо девушки, которая при этом даже не поморщилась.
– А почему ты голая? – спросил он.
– Дурак! – разозлилась Кашуба. – Я не голая, а в купальнике и в шортах, между прочим! Футболку пришлось использовать как перевязочный материал. Руку здорово порезала.
– Где? – продолжал задавать бестолковые вопросы Масляков, и Аня поняла, что он еще не вполне отошел от удара.
– Да… тут недалеко… – ответила она. – Идти можешь? Там, в конце подвала, выход.
– И что, он открыт?
– Откуда я знаю…
– Так чего же не проверила… И вообще… тут так странно пахнет маринованными помидорами… С ума можно сойти! Ты ела маринованные помидоры?!!
– Слушай, Масляков, – рассердилась Аня, – заткнись лучше, а! Потом все объясню, а сейчас давай попробуем идти, пока эти не опомнились…
– Кто?
– Те, которые тебя так по кумполу треснули, что ты вообще, похоже, ничего не соображаешь!
И Аня чуть ли не на себе потащила едва переставляющего ноги Маслякова к дыре в сети. Ей было страшно. А вдруг дыру кто-нибудь уже успел заделать? Тогда все! Кранты! Пораненная рука у нее уже почти не сгибается, а тут еще Антон…
Но дыра оказалась на месте, целой и невредимой, если, конечно, можно так сказать про дыру.
– Ложись, – приказала Антону Аня.
– А что, здесь стреляют? – с самым идиотским выражением лица спросил Масляков.
Аня решила не тратить времени на разъяснения и споры.
– Ложись, я сказала! – крикнула она, оттянула вверх кусок сети и опять скомандовала: – Лезь немедленно!
Антон подчинился, но он был крупнее Ани, и плечи его застряли.
– Не шевелись. Сейчас буду резать, – сказала девушка, а по щекам ее уже текли слезы. Она представила, как больно будет брать в руки стекло.
– Что это ты собираешься резать? – испугался Антон. – Надеюсь, не от меня отрезать кусочки?
– Масляков, ты мне уже успел надоесть! Помолчи, пожалуйста! Я собираюсь резать сеть, чтобы ты смог протиснуться сквозь дыру.
– Да погоди ты, Анька… резальщица нашлась… – уже совершенно нормальным голосом сказал Антон. – Так и меня в темноте прирежешь ненароком.
И Масляков начал извиваться на полу змеей, помогая себе обеими руками. В конце концов от перерезанных Аней нитей пошли расползаться петли, и дыра расширилась сама собой.
– Ну вот! А ты бы сейчас тут устроила кровавую резню! – пробурчал Масляков, когда вслед за ним уже и Аня пролезла сквозь дыру.
– А ты, я гляжу, уже совсем пришел в себя? – отметила несчастная, грязная, вымазанная маринадом и собственной кровью девушка, подозрительно оглядывая почти не пострадавшего Антона.
– Да… вроде… – Масляков потряс головой. – Уже не так и гудит… – Он повернулся к задней стенке подвала и хотел спросить про дверь, но сам ее увидел. – Аньк! А что, если она заперта?
– Не знаю… Будем стучать в нее и орать.
– Думаешь, кто-нибудь услышит?
– У тебя есть другой вариант?
– Нет.
– Тогда пошли.
И они пошли, взявшись за руки. Больше всего Аня боялась опять потерять Антона и остаться одной в этом подвале. От страха и холода у нее опять застучали зубы.
Масляков остановился, стащил с себя футболку и протянул девушке.
– Надень, – сказал он. – Конечно, не из серебряной парчи да и не первой свежести, но все же лучше, чем ничего.
Дрожащая Аня кивнула и натянула на себя футболку Маслякова, которая выглядела куда приличней ее собственной.Дверь в конце подвала тоже оказалась заперта. Аня с Антоном пытались ее открыть, дергая и от себя, и на себя, но ничего не получалось. Ане очень хотелось сказать фразу: «Ну, вот и все», после которой останется только лечь на пол возле двери и умереть.
– Слышь, Анька, – обратился к поникшей девушке Масляков. – Она… в смысле, дверь или вообще декоративная, или должна все-таки быть открыта!
– В каком смысле? – не поняла девушка.
– В таком! Потрогай вот тут под ручкой!
Аня прикоснулась пальцами к холодному дереву двери.
– Ну? Понимаешь теперь? – спросил ее Масляков.
– Не понимаю, – помотала головой Аня.
– Ну как же! Замочной скважины-то нет!
– И что?
– Ну и тупая ты, Кашубка! Раз нет замочной скважины, значит, некуда вставлять ключ, значит, дверь в принципе не закрывается на ключ… на ключ… значит… ну-ка, погоди…
Антон слегка отодвинул плечом девушку и стал шарить руками по высокой дверной панели. Через некоторое время он радостно крикнул:
– Есть!!!
– Что есть? – Аня спросила еле слышно, потому что боялась обрадоваться напрасно.
– Засов есть! Сейчас откроем!