– Правильно! Не смотрит! А чего ему на тебя смотреть, если ты вечно воротишь морду на сторону! Ты возьми и посмотри на него ласково!
– Зачем?!
– Затем, что тебе уже давно пора рожать!
– А я не хочу! – зло бросила ей дочь и, похоже, еле сдержалась, чтобы не разрыдаться.
Дина Сергеевна решила сбавить обороты и перевести разговор в несколько иную плоскость. Она взяла со стола вилку, опять впихнула ее в руку дочери и сказала, тихо и проникновенно:
– Тусенька, потом ведь поздно будет!
Туся шмыгнула носом, загоняя внутрь непролитые слезы, наколола на вилку сосиску, откусила приличный кусок и с полным ртом проговорила:
– Чего вдруг поздно? И в сорок рожают…
– Ага, рожают… А дети потом стыдятся своих матерей, которые по возрасту годятся им в бабушки! Тебе это надо?
– Мама! Ну не могу же я строить глазки кому попало только для того, чтобы будущие дети чего-то там потом не застыдились! А как же любовь?
При слове «любовь» Дина Сергеевна подскочила со своего места и опять заголосила на всю кухню:
– Нет, вы посмотрите на нее! Любовь!! Где ты видела эту любовь? В кино? Сильно тебя любил твой Вовка? Бросил, как только помоложе подвернулась! Разве не так?
Туся, продолжая усиленно жевать свою сосиску, закрыла лицо руками.
– И не вздумай реветь! – все таким же громовым голосом рыкнула Дина Сергеевна, напрочь утратившая жалость к дочери. Слово «любовь» действовало на нее, как красная тряпка на известных своей свирепостью быков. – А строить глазки я тебя призываю не кому попало, а соседу, который у меня на глазах вырос! Нормальный парень… Хотя, конечно, какой он парень… Тоже уж тридцатник разменял… К тому же – у него квартира большая…
Туся отняла от лица ладони и уставилась на Дину Сергеевну почти с ненавистью. Потом еще пару раз жеванула не вовремя откушенную сосиску, проглотить забыла и глухо спросила:
– Мать… так ты это что… из-за квартиры?
– Представь, что в наших обстоятельствах квартира – тоже лишней не будет! Тебе не надоело переодеваться в ванной и спать в одной комнате с семнадцатилетним братом?!
– Наплевать…
– Врешь! Вот ведь врешь мне из чувства противоречия! – Дина Сергеевна опять соскочила с табуретки, на которую только что уселась, и забегала вдоль кухни от окна к дверям и обратно. – Впрочем, даже если не врешь… Все равно… Мне… – Она сделала особое ударение на этом слове. – Мне надоело отсиживаться в кухне, когда ты смотришь дебильные передачи по этому… ящику, а Денис режется в свои стрелялки и мочилки! Достала меня наша общага! Можешь ты это понять?! Я покоя хочу! Мне скоро пятьдесят!
– То есть ты готова взашей вытолкать меня замуж, чтобы квартиру освободить, да?! – Туся наконец проглотила свою сосиску и посмотрела на мать с таким укором, будто та собиралась продать ее каким-нибудь заезжим янычарам.
– К сожалению, сосед, которого я тебе предлагаю, меня замуж не возьмет! – Дина Сергеевна наконец остановилась напротив дочери, уперев руки в бока. – А то я сама бы к нему в постель пролезла и женила бы на себе!
– Из-за квартиры?!
– Да!! Представь себе! Вот такая я гнусная… меркантильная… еще как-нибудь меня назови… Достало все! Понимаешь, до-ста-ло!!!
– Слушай, ма… – Туся вдруг рассмеялась сквозь слезы. – А ведь ты можешь!
– Что могу?!
– Ну это… пролезть в соседскую постель…
– А-а-а… – презрительно протянула Дина Сергеевна, возвела глаза к потолку, подумала немного и, отвернувшись от дочери, положила себе порцию картошки.
– Нет, я серьезно! – продолжила Туся, улыбаясь и забыв про все свои обиды. Ты ж у нас еще о-го-го!! Тебе только волосы покрасить поярче, и любой сосед у тебя в кармане!
– Совсем с ума сошла, да?
– Не-е-е… Я правду говорю! Да оставь ты эту картошку! – Туся схватила мать за руку и потащила из-за стола.
– Туська, отстань… – пыталась сопротивляться Дина Сергеевна, но дочь была непреклонна.
Она вытолкала мать в коридор к большому зеркалу, встала рядом, обняла за плечи и сказала:
– Ты лучше погляди на себя непредвзято! Мы с тобой роста одинакового! Бедра у тебя узкие, как у меня, ничто ниоткуда не выпирает! Лицо… А что? Нормальное лицо! Морщин почти нет! А если как следует подкрасить…
– Да ну тебя! – Дина Сергеевна вырвалась из объятий дочери и пошла на кухню, где тут же начала торопливо есть остывающую картошку.
Она понимала, что главное сейчас – это элементарно сосредоточиться на жевании, чтобы Туськины слова случайно в голову не запали. Все! Ее бабье время кончилось! Малолетний сосед ей и даром не нужен… И вообще… не только сосед, а хоть кто… Никто не нужен… Ни даром, ни за квартиру… Хотя за квартиру…
В этот момент очень удачно вернулся из школы младший сын Дины Сергеевны Денис.
– Поесть дайте! – прокричал он от самых входных дверей.
– Вот это без меня! – тут же проговорила Туся и исчезла со своей тарелкой в комнате, где врубила телевизор.
Дина Сергеевна мгновенно вскочила с места и начала суетиться вокруг сына в попытке поскорее выбросить из головы те мысли, которые дочь только что пыталась в ней поселить. Никаких мыслей! Никаких! «Нет!» всяческим мыслям, которые не касаются обеда Дениса и его успехов… то есть неуспехов в школе.
– Ну, как там химия? – преувеличенно заботливо спросила она, быстрыми нервными движениями нарезая соленый огурец. Вообще-то она оставила огурец для салата, который собиралась сделать завтра, но руки тоже должны быть заняты. У нее все должно быть занято.
– Какая еще химия? – удивился Денис, засунув голову в холодильник.
– Такая! Школьная! У тебя «два» было за прошлую контрольную!
Сын с ошалелым лицом вынырнул из холодильника, держа в руке кусок сыра. Чтобы сыр зря не пропадал, он откусил от целого ломтя приличный кусок и не без труда проговорил:
– Мать… Ты че? Это ж в прошлом месяце было… Я уж давно все, что надо, исправил…
– Знаю я, как ты исправил! Списал небось? – не растерялась Дина Сергеевна и взялась резать головку лука. С огурцом да с подсолнечным маслом будет самое то.
– А хоть бы и списал… Какая разница? Особенно сейчас. Че тебе вдруг взбрендило?
– Денис! Ты как с матерью разговариваешь?! – взвизгнула Дина Сергеевна и полоснула ножом по пальцу. Здорово! Отлично! Теперь можно заняться пальцем! Как красиво кровь хлещет! Любо-дорого смотреть! Можно представить, как радовался классический отец Сергий, [2] когда напрочь отрубил себе палец!
– Нормально разговариваю… Химию зачем-то приплела… Поругать, что ли, больше не за что? Да сунь ты палец-то под воду! Весь стол закапала… Туська-а-а-а!!! – заголосил он на весь дом. – Принеси маме пластырь! Порезалась она!