Повернувшись, Васек обнаружил:
одного коррумпированного майора – в шоке;
одного предприимчивого бизнесмена – в ступоре;
одного рядового бандита – предусмотрительно улегшегося мордой в пол.
Остальных пока можно пока в расчет не принимать.
Первым делом следовало наложить жгуты на простреленные ноги майора, что Васек и проделал с помощью оказавшегося под рукой репшнура. Тем же репшнуром он скрутил умного бандита и предприимчивого бизнесмена. Последний, выйдя из ступора, в лучших традициях с ходу предложил Ваську лимон зелени. Васек проигнорировал.
Под чехлом живых убавилось вдвое. Майорская пуля оказалась роковой для обладателя пятнистых штанов.
Васек достал пистолет покойника, тщательно обтер и положил на стеллаж. Автомат же вложил в руки финансиста (тот, было, заартачился, но, нюхнув ствол пистолета, сразу перестал возражать) и заставил бизнесмена пальнуть в потолок. Затем отобрал автомат, огляделся внимательно… Лишних улик оставлять не следует. «Помочь» следствию – это одно, а доверять… извините! «Благодарность заказчика» Васек испытал на собственной шкуре.
Снаружи снова загрохотали выстрелы, однако через пару минут все стихло, а еще через минуту в двери постучали.
– Кто? – спросил Васек на всякий случай.
– Мы. Снаружи закончено.
Голос знакомый, именно тот, который Васек рассчитывал услышать. Поэтому он отворил без промедления.
Из шести вошедших только на одном не было маски.
– Забирайте товар,– сказал Васек.– Пришлось немного попортить, ну, уж извините.
Те, что в масках, устремились к живописно расположившимся по полу телам. Один из них тут же сделал майору укол. Лекарство, хотя сам майор, скорее всего, предпочел бы яд.
– Этого не трогать,– Васек указал на предусмотрительного бандита.– Мой.
Тот, что был без маски, спорить не стал.
– Хочешь – забирай. Спасибо.
– Пожалуйста,– ответил Васек.– Удачи.– И предусмотрительному: – Пойдем, корешок.
Снаружи маячили еще люди, но перед Васьком расступились. Предупреждены.
Территорию покинули через дыру в заборе. У железнодорожной насыпи Васек распутал руки парня.
– Исчезни,– сказал ему Васек.– Навсегда.
– Спасибо,– ответил тот.– Я не забуду.
– Лучше забудь,– посоветовал Васек, взбежал на полотно и по шпалам отправился к станции.
Путь был неблизкий, километра полтора.
Валерий Витальевич Васильев был бюджетником. То есть принадлежал к категории людей, с которыми государство должно делиться награбл… Простите!.. Налогами. Иначе говоря, денег у него не было. Вернее, за основную работу он не получал ни гроша, но кое-как перебивался изготовлением клеев. Валерий был химиком. И человеком, особо не примечательным. Хотя нельзя сказать, что природа его обидела. Умом и ростом он был ничуть не хуже прочих, а здоровьем даже получше, поскольку зимой непременно бегал на лыжах, а летом регулярно играл в футбол с коллегами по работе. Но спирт, подобно остальным, после игры не пил. Не любил смешивать удовольствия. Даже вредная во всех отношениях работа в химической лаборатории его не подкосила. Но это уже скорее чистое везение. В свои двадцать семь лет имел Виталий за спиной и два неудачных брака. Первая жена ушла от него, прихватив с собой сына. Через полгода оба уехали в США. От второй Васильев ушел сам. Вернее, выставил из своей комнаты. За блядство. Бывает. С тех пор жил один. В общем, таких, как Валера, в Питере – море. Вернее, таких, каким он был до…
Девчушка прилипла к нему сама. Подклеилась у выхода из метро. Подклеилась традиционно. «Скажите, который час? А где я вас могла видеть?»
«Нигде»,– был бы правдивый ответ, поскольку в свои лет шестнадцать-семнадцать девчушка была прикинута минимум на годовую зарплату Васильева. Но Валера промолчал, и как-то очень естественно вышло, что через улицу Восстания они перешли вместе, а у кинотеатра «Колизей» девушка (ее звали Таня) непринужденно взяла его под руку.
В этот день Валера чувствовал себя уверенней, чем обычно, поскольку в кармане у него лежала тысяча рублей, полученная от заказчика за пять килограммов клея. Поэтому он шиканул и предложил Тане мороженого. Под мороженое беседа пошла веселей, и они с удовольствием профланировали до угла Невского и Литейного и прошли бы дальше, но рядом с ними тормознула гладкая, как мыльница, темностекольная иномарка, распахнулась дверца, мускулистая ручища сцапала Таню за локоток. Таня сдавленно пискнула, но рука уже оторвала ее от Валерия и втянула внутрь. Дверца захлопнулась. Васильев не успел ничего углядеть, кроме мелькнувших Таниних загорелых коленок. Иномарка прыгнула влево и унеслась к Адмиралтейству. Остался только расплющившийся об асфальт стаканчик мороженого, который тут же окончательно размазала чья-то нога.
Зеленый свет замигал, Валерий поспешно перебежал через Литейный и остановился. Следовало что-то предпринять. Но что? Номера машины он не запомнил, о девушке не знал ничего, кроме ее имени. Может, это просто шутка ее друзей?
Правильней всего было бы забыть и о Тане, и о «похищении». Но в голове у Васильева словно что-то сдвинулось. Он как будто впервые увидел парадную пестроту Невского, череду престижных магазинов, швейцаров у «Невского паласа», вальяжных гаишников и круглоголовых парней, отирающихся у блестящих лаком автомобилей. Он видел мужчин, попивающих пиво за пластиковыми столиками, и женщин, сосредоточенно подкрашивающихся французской косметикой. Он видел рекламные плакаты, приглашающие во все страны мира, и многое, многое другое, что требовало денег, денег и еще больше денег. Но дело было не в деньгах. Просто Валерий осознал, что, пока он варил элементорганические полимеры для науки и универсальные клеи для того, чтобы не умереть с голоду, весь окружающий мир отвалил куда-то вбок, оставив его за бортом. Разумеется, не его одного. Приглядевшись, он без труда распознавал в толпе таких же… забортных. Причем их было большинство. Обветшавший линкор Российской Империи, почти век назад захваченный пиратами, перелившими ее силу и веру в гладкие туши баллистических ракет, проржавел и развалился. Грязное радиоактивное пятно, разводы солярки и иностранные, якобы спасательные катера под разноцветными флагами, шарящие среди обломков и вылавливающие, что приглянется. Кому-то из экипажа досталось место в шлюпке, кому-то – спасжилет. Большинству не досталось ничего. Но часть этого большинства все равно копошилась, пытаясь состряпать из ошметков палубы и фальшборта нечто, способное держаться на плаву. У них не было выбора. Копошиться или тонуть. Многие выбирали последнее. Но не все. Некоторые копошились. И у них получалось. Но построить корабль – это одно, а захватить местечко в уютной каюте – совсем другое. Так что паразиты паразитировали, строители строили, тонущие – тонули. «Каждому – свое!» – как было написано на известной вывеске.