– Договоримся, – пообещал я. Хотя склонен был считать, что Ванда права.

– У меня только две осталось! – закричал я.

– Пусть будет две! – согласился чернобородый. – Бросай сюда! Я поймаю!

– Не долетит! – закричал я.

Расстояние было небольшим, но чернобородый тоже засомневался. Упадет чешуйка – потом не отыщешь.

Он отдал команду, и один из его бойцов метнул конец с крюком. Крюк зацепился за борт лодки. Поднатужившись, боец подтянул лодку к площадке. Пропасть между лодкой и твердой землей сократилась метров до трех.

– Бросай! – потребовал чернобородый лидер.

– Ага! – Я встал одной ногой на борт… – Ванда, держись покрепче, – велел я по-русски. И прыгнул.

Весу во мне – за сотню кило. Это больше, чем вес лодки, Ванды и наших пожитков вместе взятых. Третий закон Ньютона еще никто не отменял, так что риск был изрядный. Но я понадеялся на превышение (край лодки был примерно в полутора метрах над поверхностью площади) и на то, что парень с «кошкой» стоит крепко.

Я приземлился на самый край площадки. Удачно. А поскольку действие на любой из Земель по-прежнему равно противодействию, то отброшенная назад моим толчком лодка сдернула с обрыва парня с крюком.

Впрочем, парнишка оказался цепким: повис на своем двенадцатиметровом поводке. Что ж, если у него не оторвется рука или (что более вероятно) не вывернется из борта крюк, у парня есть шанс.

Чернобородого атамана я свалил одним ударом. И кинулся на остальных. Двоих вырубил сразу. Ростом бородачи были повыше меня, но в весе явно уступали. Неудивительно. Мои модифицированные кости в полтора раза тяжелее, да и мышцы – плотнее и, соответственно – увесистее. А когда хорошо обученный и более тяжелый противник наносит тебе удар в челюсть, то лучшее, на что ты можешь рассчитывать, – что челюсть не сломается.

Словом, когда мои оппоненты вытащили ножи, их осталось уже двое. Парнишка, посланный снизу, удрал.

Надо признать, пользоваться ножами они умели. Будь у меня время, я бы дал им возможность поплясать, но времени не было. Перекрывая рев водопада, пронзительно завизжала Ванда – и я перешел в атаку. Перехватил атакующую руку с ножом и, предварительно сунув локтем в печень, швырнул бородача в его приятеля. Тот отпрыгнул, уворачиваясь, на миг потерял меня из виду, а я в этот миг ушел вниз, крутнулся и подсек его сразу под обе ноги. Последний бородач полетел вверх тормашками. Я на всякий случай добавил ему пяткой в живот – и бросился лодке.

Очень вовремя, потому что висящий на крюке боец уже не висел, а проворно карабкался вверх. Еще десяток секунд – и он ухватится за борт лодки. Ванда вряд ли сумела бы ему помешать. Она сжалась в комочек, вцепилась в скамью и пронзительно верещала.

У меня не было времени разбираться с системой блоков, поэтому я метнул еще один крюк и, на всякий случай перекинув трос через опорный столб подъемника, как следует потянул…

Я опоздал буквально на пару секунд.

Хорошо хоть догадался перекинуть веревку через столб…

Об этот-то столб меня и приложило. Но это всё равно было намного лучше, чем улететь в пропасть.

Тем временем моя лодка вместе с Вандой и повисшим на «хвосте» бородачом взмыла в воздух, описала красивую дугу, врезалась в верхнюю перекладину подъемника и развалилась. К счастью, не над пропастью, а над площадкой.

Ванде особенно повезло. Удар перекладины пришелся по упругому днищу лодки, и упала Ванда не на землю, а на плотный кустарник. Причем – не выпуская лодочной скамьи, которая и защитила ее от сучков и колючек.

Парень на «хвосте» тоже приземлился в кусты, но – собственной спиной. Кустам пришлось нелегко (килограммов семьдесят – с высоты третьего этажа), но спине пришлось много хуже, так что из списка опасных противников я его сразу вычеркнул.

Увидев, что Ванда самостоятельно выбирается из зарослей, я успокоился и решил глянуть, что происходит внизу.

Внизу была куча-мала. Я легко догадался, что произошло.

Высадившиеся на берег преследователи не нашли ничего лучшего, как вцепиться в страхующую от раскачивания веревку. И веревка эта, не выдержав собственного веса и этакого энтузиазма, взяла да и лопнула. А может, порвался крепеж.

Моим преследователям достался обрывок троса метров в сто, а я лишился плавсредства.

Правда, здесь, наверху, лежали аж три лодки, но все они были здоровенные и требовали по крайней мере четырех пар рук – только для переноски.

– Вяжи их, – велел я Ванде, указав на пребывающих во временной коме бородачей. – Если что – бей по головам. – И протянул ей увесистую дубинку.

– А ты куда? – испугалась Ванда.

– Один смылся, – сообщил я. – Хочу изловить.

Не понадобилось.

Из зарослей появился Мишка. Сомлевшего беглеца он нес в пасти – как щенка. Следом за без малого сорокапудовой помесью кодьяка и белого медведя черной тенью стлалась Лакомка.

Глава двадцать третья Маххаим

Первым, как и положено предводителю, пришел в себя главный бородач. Тот, с которым я вел финансовую дискуссию.

Когда глаза его прояснились достаточно, чтобы оценить мою блистательную победу, я предложил ему два варианта его будущей жизни.

Первый – принять на себя ответственность за уничтожение моей собственности (лодки) и попытаться честным трудом искупить проступок. Второй – проверить свои летные качества, спикировав с обрыва.

Разумеется, сбрасывать его вниз я не собирался. К чему брать грех на душу? Но бородач-то об этом не знал.

В серьезности моего предложения он не усомнился ни на миг. Когда требуется, я умею выглядеть очень убедительно.

Не колеблясь ни секунды, мой пленник выбрал первый вариант. И ознакомил со своим решением бригаду, когда эти красивые гордые мужчины были приведены в чувство.

Я дал им возможность поболтать по-своему (несомненно, о том, как они меня обидят при первой же возможности), а потом позвал моих зверушек, которых в начале беседы попросил временно скрыться.

Лакомка-«Маххаим», как всегда, произвела неизгладимое впечатление. Да и Мишка на сей раз тоже удостоился ритуала «преклонение ниц», что моему мохнатому товарищу очень понравилось.

Я сформулировал задачу: транспортировать вниз, на речку, самую большую из лодок, затем поработать гребцами, пока я не сочту, что с долгами покончено. А для начала устроить небольшой костерок из деталей разбитого подъемника.

Ох как им не хотелось доламывать свою игрушку, но ласковая улыбка Лакомки помогла ребяткам принять верное решение. Я, впрочем, проявил милость: позволил забрать с собой бронзовые детали. Почему бы и нет? Сгореть они все равно не сгорят, а без них новый подъемник собрать будет непросто.

Пока бородачи и примкнувший к ним парнишка-скалолаз утилизировали отходы, я присматривал за обрывом. Там, внизу, нашлись храбрецы, желающие совершить восхождение. Пара-тройка оброненных вниз камешков убедила альпинистов в несерьезности их намерений.