У диверсантов нашлись дела поважнее. Для начала они попытались «взломать» коммуникатор покойного Логика, на которого девушки указали как на старшего. Естественно, ничего у них не получилось. Правда, надо отдать должное их специалисту, тревожный импульс с коммуникатора тоже отправлен не был.
Диверсантам повезло. Мы, Одаренные, не любим электроники, действующей в связке с организмом, поэтому в нас нет вшитых чипов, а наши комми по сути являются примитивнейшими устройствами связи.
Исходя из уровня слабой технической подготовленности нашей группы, а также довольно скудного оснащения (связанного с тем, что практический тренинг отличается от ВИП-тура), пакистанцы сделали вывод о нашей «незначительности» и решили выдать себя… за нас. То, что в нашей группе было девять мужчин, а диверсантов – семеро, их не смутило.
Когда я, кое-как восстановившись, перебрался со стены на осыпь, пакистанцы уже закончили переодевание. Маскарад удался. Оружие они попрятали и для неподготовленного наблюдателя теперь выглядели самой обычной туристической группой. Разве что груза при них было немного больше, чем следовало. Но это опять-таки мелочи.
Глядя на это театральное представление, я ломал голову: зачем?
Честно признаюсь, в тот момент мне и в голову не пришло, что целью убийц были не мы. Воспитанный в Теократии, я даже представить не мог, что можно вот так запросто убивать Одаренных. А уж допустить то, что Одаренных убили походя…
Словом, я воспринял нападение на нашу группу как злодеяние планетарного масштаба.
Собственно, меня можно было понять. Мы, Одаренные, ближе друг к другу, чем семейные группы обычных людей. До этого момента я никогда не терял близких, поэтому на душе было очень, очень скверно. Если бы не необходимость помочь сестренкам, я бы впал в глубочайшую депрессию. Но скорбеть было некогда, и та часть моего «я», которая отвечала за живые чувства, будто бы отмерзла.
Лежа между двух бурых валунов, чей цвет прекрасно сочетался с цветом запекшейся в моих волосах крови, я не думал о погибших. Я думал обо всех Одаренных. У меня появился шанс совершить подвиг. Пресечь заговор такого уровня. И я ничуть не сомневался, что сумею справиться с семью вооруженными и хорошо подготовленными противниками. В том, что они очень хорошо подготовлены, я тоже не сомневался, поскольку полагал, что убийцы знают, с кем имеют дело. То, как они быстро и эффективно перебили всех, кто мог представлять опасность, произвело на меня сильное впечатление.
Но не лишило уверенности. Я-то выжил!
На помощь сестренок я не очень рассчитывал. Девочки были перепуганы до невменяемости. Это можно было понять. Слушающие и эмпатка, у которых только что убили братьев… Сестренки в силу своего Дара чувствительны, как кончики пальцев со срезанной кожей. Ступор, в который впали бедняжки, был естественной защитной реакцией, оберегающей тонкие структуры от разрушительного шока.
Переодевшись, диверсанты занялись уничтожением следов. Уловка удалась: враги решили, что мое тело упало в пропасть. Но поберечься стоило. У двоих убийц я заметил тепловые сканеры и справедливо решил, что в их арсенале могут быть поисковые устройства и посерьезнее. Так что я решил некоторое время держаться на приличной дистанции и ждать благоприятного момента. Девочкам вроде бы пока ничего не грозило, а если меня заметят и начнут целенаправленно искать, то найдут наверняка. И тогда мой путь в Мастера закончится очень быстро.
Ночь прошла трудно. Очень не хватало куртки с термолентами. Я неплохо переношу холод, но сказались потеря крови и отсутствие пищи. Хорошо хоть подвернулась каверна с дождевой водой и я не мучился от жажды.
Ночевал я достаточно далеко от вражеского лагеря, потому что не сомневался: по ночам убийцы особенно бдительны. Только с рассветом я подобрался поближе.
Рассвет в горах потрясающе красив.
Мне, однако, было не до красоты. И диверсанту, на свою беду отошедшему от лагеря дальше, чем следовало, тоже не стоило любоваться восходом.
А он залюбовался. Да еще в такой момент, когда был практически беспомощен, потому что в одной руке держал тубу с саморазогревающимся концентратом из нашего пайка, а другой расстегивал штаны.
Он был существенно выше меня, но склон уравнял наш рост и облегчил правильный захват. Это оказалось даже проще, чем с куклой. Шея хрустнула – и убийца обмяк. Удерживая его одной рукой, я подхватил пищевую тубу и спрятал в карман. Больше ничего брать не стал, чтоб остальные ничего не заподозрили. Затем я пихнул тело вниз, издал короткий жалобный крик, метнулся под прикрытие скал, забился в щель…
Тут-то меня и накрыло.
Темная волна обрушилась на меня, вмиг превратив собранного бойца в лужицу гадкой слизи.
Где-то на краю этой лужицы существовал реальный мир. В этом мире суетились тени, раздавались какие-то звуки… Мне было не до этого. Я тонул в болоте безнадежной тоски, моя душа захлебывалась, задыхалась от необратимого. От невосполнимости потери. От того неисправимого Зла, страшного и нестерпимого, которое я только что совершил.
Счастье еще, что со времени моего Исхода прошло всего лишь полгода. Иначе откат, вызванный содеянным, разорванной мною тканью Высшего, – свел бы меня с ума. Но мой «слух» был еще далек от полного восстановления, поэтому пронзительный вопль уходящей души, вырванной мною из Бытия, не прозвучал во мне в полную силу. Я уберегся. Сжался в крохотный комочек белковой слизи, спрятался внутри тела… Перетерпел. Вечность спустя (хотя в реальном мире прошло не более десяти минут) меня понемногу отпустило. Осталось лишь тоскливое ощущение утраты, грубый рубец на месте вырванного живого куска души.
Я кое-как унял дрожь и вытер рукавом мокрое от слез лицо. Я знал, что сам виноват в том, что едва не погиб. Мне ведь объясняли, мне сотню раз говорили о том, что происходит с Мастером, который прерывает чужую жизнь. Более того, меня научили всему необходимому, чтобы свести к минимуму откат.
Мы могли лишать жизни живые существа. Если этого требовало само Бытие. Чтобы защитить себя.
Чтобы спасти невинных… Но желать это следовало правильно. С пониманием происходящего и отрешением от себя.
– Да свершится то, что должно, – прошептал я формулу.
Потерянного не вернуть. Я утратил Связь с Высшим. Ослеп и оглох, превратившись из Одаренного в обычного человека. Однако я снова мог жить и действовать. И осознать, как мне повезло. Хорош бы я был, если бы решил вступить с врагами в открытую схватку. Первое же убийство сделало бы меня беспомощным. Нет, Судьба определенно ко мне благоволила. После такого я никогда в жизни не позабуду об откате.
Убив врага и пережив последствия этого убийства, я почти утратил связь с Высшими Силами Земли.
Я больше не мог вникать в сознания Одаренных, не говоря уже об обычных людях. Теперь мои возможности были немногим больше, чем у человека, прошедшего специальную воинскую подготовку.