— Добрый вечер, милорд. Мы очень давно не встречались с вами.
— Это действительно так. Если я не ошибаюсь, вы с отцом гостили в моем замке лет семь назад.
— Восемь, если быть точным, милорд.
— Значит, восемь. Что ж, мы все не помолодели за это время.
— Чистая правда, милорд.
— Она очаровательна! Очаровательна! — продолжал тем временем восклицать принц-регент. — Свейн, позаботьтесь о том, чтобы герцог Дунвеган и его очаровательная внучка сидели за моим столом.
— Хорошо, сир.
— Вы, кажется, знаете мою внучку, милорд, — сказал герцог Дунвеган, обращаясь к маркизу.
— Мы встречались, ваша светлость.
Глаза Ровены встретились с глазами маркиза.
Трудно было поверить, что все это не сон.
Ровена, конечно же, выглядела совсем другой, не такой, какой он помнил ее.
На девушке было белое газовое платье, сшитое по последней моде, ее светлые волосы также были уложены в стиле, который только недавно стал популярным в Лондоне.
Шею девушки украшало колье из голубоватых бриллиантов, которое наверняка было одной из семейных драгоценностей Дунвеганов.
Маркиз решил, что сходит с ума. Невозможно было произнести что-то в ответ на реверанс Ровены.
— Мы наверняка еще встретимся с вами за ужином, милорд, — сказал герцог.
Затем, взяв Ровену под руку, он повел ее в сад.
Здесь было на что взглянуть. Ровена всегда мечтала посмотреть на Китайскую комнату и Синюю приемную с ее бесценными коллекциями картин и изысканных миниатюр.
Но даже когда герцог показывал своей внучке сокровища принца-регента, она не могла заставить себя не думать о маркизе.
Ровена не просто удивила, она, кажется, ошеломила маркиза, на что, собственно, и рассчитывала.
Она догадывалась также, что получить такой удар от дочери простого провинциального доктора было больно вдвойне, потому что ее неожиданное преображение непосредственно касалось любимого увлечения маркиза, которому он уделял такое важное место в своей жизни.
Никто не стал бы отрицать, что генеалогическое древо Дунвеганов не только стоит наравне со Свейном, но даже, возможно, превосходит его, так как род Дунвеганов сыграл огромную роль в истории Шотландии.
Узнав от матери о том, как разгневался ее отец при известии, что дочь хочет выйти замуж за неприметного сельского доктора, Ровена почувствовала в свое время негодование и неприязнь к заносчивому родственнику.
Позже именно эта ненависть к снобизму аристократов повлияла на негативное отношение Ровены к увлечению маркиза своей родословной.
Ровена отказывалась верить в то, что ее дедушка, хоть он и был одним из первых лордов Шотландии, не оценил благородства и честности ее отца и ему было все равно, что тот сделал его дочь «самой счастливой женщиной на свете», как она часто говорила Ровене.
Герцог с гневом отверг этот брак, и матери Ровены пришлось бежать из дома, чтобы соединить свою жизнь с любимым человеком. Поэтому Ровена считала герцога Дунвегана жестоким тираном, с которым ей не хотелось иметь никакого дела.
— Говорю тебе это по секрету, Ровена, — сказала тогда ее мать. — Ты никогда не должна говорить об этом с отцом, потому что это расстроит его. Он очень мучается из-за того, что мне пришлось оставить роскошную жизнь, которую я вела когда-то, и прозябать с ним в провинции почти в нищете. Но я всегда была счастлива, несмотря на все лишения. — Лицо миссис Уинсфорд озарилось светлой улыбкой, и она добавила: — Ни один человек на свете не может быть таким прекрасным, как твой отец. Как я уже говорила тебе, Ровена, он стал моей судьбой.
— Но, мама, — удивилась Ровена, — ведь если бы ты назвала себя своим настоящим именем, если бы все знали тебя как леди Элизабет Уинсфорд, может быть, у отца было бы больше богатых и влиятельных пациентов. Тогда мы бы жили иначе…
— Это уязвило бы гордость твоего отца, — возразила ей мать. — Мой отец обвинил его когда-то в том, что он не может меня содержать. И тогда мой супруг твердо решил обойтись без помощи отказавшейся от меня семьи.
— Наверное, тебе было очень больно расстаться с ними, мама.
— Мне было больно только потому, что они пытались унизить твоего отца. Но наша любовь была превыше титулов и богатства, и, как для Руфи, его народ стал моим народом, а его страна — моей страной.
Ровена с нежностью обняла и поцеловала мать.
— Ты поступила так смело, мама, согласившись убежать с отцом. Мне кажется, у меня не нашлось бы столько храбрости, — призналась она.
— А мне кажется, что тебе ее не занимать, — сказала миссис Уинсфорд. — Иногда ты бываешь очень похожа на своего дедушку. Ты унаследовала его упрямство и целеустремленность.
Именно потому Ровена решилась разыскать своего дедушку и попросить его помощи в сражении, которое стало для нее в тот момент важнее всего на свете.
«Теперь маркиз устыдится своего поведения», — думала девушка.
И в то же самое время ей больно было сознавать, что теперь, даже если маркиз попросит стать его женой, узнав о ее высоком происхождении, она ни за что не сможет принять его предложение.
Несмотря на то, что кругом было столько интересных вещей, на которые Ровена давно мечтала взглянуть, девушке никак не удавалось сосредоточиться на происходящем, вобрать в себя все детали этого чудесного вечера, чтобы запомнить его навсегда. Ее глаза все время старались отыскать в нарядной празднично одетой толпе маркиза.
Она видела его за ужином, но маркиз сидел далеко, почти на другом конце стола.
Ровена почувствовала укол ревности, так как по обе стороны от маркиза сидели две самые красивые женщины из всех, кого приходилось видеть Ровене. Это были настоящие светские львицы — броско одетые, увешанные драгоценностями, оживленные и неотразимые.
Маркиз был явно доволен такими соседками, они то и дело склоняли к нему свои обнаженные плечи, касаясь его элегантного сюртука.
«Так вот каких женщин он предпочитает, — подумала Ровена. — Что может быть общего у этих райских птичек с дочерью провинциального доктора?»
Ужин подходил к концу, но гости не собирались разъезжаться.
Королева, которая принимала триста человек гостей на банкете в Букингемском дворце, приехала довольно поздно и не садилась ужинать до двух часов.
Приехавшие с ней гости рассказали о несчастье, случившемся в Грин-парке, где загорелась пагода, украшенная японскими фонариками.
Она обрушилась в результате в озеро, убив при этом фонарщика и ранив пятерых рабочих, но толпа восприняла все это как очередное интересное зрелище.
Веллингтон сердечно поприветствовал герцога Дунвегана, который встретил к тому же много друзей среди командиров шотландских полков.