Они стали говорить о Шотландии, а Ровена отделилась от толпы, чтобы полюбоваться цветочными композициями и текущими по специально прорытым каналам ручьями.
Она как раз смотрела на какие-то экзотические цветы и думала, что их, должно быть, привезли из дальних стран, когда низкий голос за ее спиной произнес:
— Почему ты скрыла от меня это?
Ровена почувствовала, что сердце ее проваливается куда-то. И все же ей удалось взять себя в руки и не обернуться.
Она ничего не ответила, и через минуту маркиз спросил:
— Откуда я мог знать, что герцог Дунвеган — твой дедушка?
— Он отказался от моей матери, когда она вышла замуж за отца, — сказала Ровена. — И я не имела ни малейшего желания знакомиться с ним, пока не поняла, что только у него могу найти защиту.
Ей не требовалось объяснять, что она имела в виду. И Ровена была уверена, что маркиз все понял.
— Ты сказала своим домашним, что едешь сюда? — поинтересовался он.
Это было слабым местом во всем плане Ровены. «И неудивительно, — додумала девушка, — что маркиз сразу заметил его».
— Нет, — ответила Ровена. — И я хочу попросить вас ничего не говорить моему отцу, чтобы не расстраивать его.
Обернувшись к маркизу, девушка продолжала:
— Это ведь совершенно вас не касается, надеюсь, вы понимаете? И еще я надеюсь, милорд, теперь вы поверите, что я говорю абсолютно серьезно, когда прошу вас оставить меня в покое и не преследовать своим вниманием, как вы делали это прежде.
— Ты действительно хочешь этого? — поинтересовался маркиз.
Ровена заставила себя взглянуть ему в глаза. Лицо его ясно выделялось в свете японского фонарика, который свисал с ветки соседнего дерева.
Маркиз не стал дожидаться ответа.
— Как ты прекрасна, Ровена, — сказал он. — Никогда не видел тебя одетой по моде и в бриллиантах. Мне всегда хотелось, чтобы эту нежную шейку украшали фамильные драгоценности Свейнов.
— Вы ведь уже поняли, милорд, что я попросила своего дедушку защитить меня, — уточнила Ровена.
— И вы думаете, ему удастся это сделать?
— После того, как он поговорит с вами как равный с равным, вам придется оставить меня в покое.
Маркиз тихонько рассмеялся.
— Твои глаза опять сверкают от гнева, а ты знаешь, Ровена, что это приводит меня в восторг. Неужели ты думаешь, дорогая, что я настолько труслив, чтобы спокойно смириться с поражением? Что я испугаюсь шотландских мечей? — Маркиз продолжал, явно забавляясь сложившейся ситуацией. — Во всем, что касается тебя, я никогда не смирюсь с поражением. Я буду бороться до тех пор, пока ты не сдашься, как этого жаждет твое сердце, сколько бы мозг ни пытался убедить тебя в обратном.
— Я ненавижу вас! — воскликнула Ровена.
— Совсем наоборот, — ответил маркиз. — Ты любишь меня, так же как я люблю тебя! Мы принадлежим друг другу.
— Вы не правы, и нам не о чем больше говорить.
Некоторые из присутствующих обратили внимание на их разговор в повышенных тонах, и, не желая устраивать сцену в людном месте, Ровена отвернулась от маркиза и направилась к герцогу Дунвегану, собравшему вокруг себя старых воинов.
Они уехали с приема очень поздно, и, сидя в экипаже, везущем их к дому на Керзон-стрит, Ровена сказала:
— Я хочу, дедушка, чтобы вы поговорили с маркизом и приказали ему оставить меня в покое.
— Я видел, как он говорил с вами, — ответил герцог. — Надеюсь теперь, зная, что вы моя внучка, он предложил вам руку?
— Он только сказал, что будет бороться за меня, — ответила Ровена. — Не думаю, что даже он способен так быстро отступиться, узнав, что я не такая простушка, как ему казалось.
— Будь я помоложе, несомненно, вызвал бы его на дуэль, — заметил герцог. — Но теперь остается только высказать ему прямо все, что я думаю о его поведении.
— Пожалуйста, сделайте это, дедушка! — горячо попросила Ровена. — Возможно, маркиз зайдет ко мне завтра, прежде чем я покину Лондон.
Некоторое время герцог молчал, погрузившись в размышления, затем произнес:
— Вы собираетесь вернуться домой?
— Да, дедушка. Мне не хотелось бы, чтобы домашние узнали, где я была и что вынудило меня поехать в Лондон. Тогда придется объяснять слишком многое.
— Я понимаю все это, — сказал герцог. — И все же мне будет очень жаль потерять вас.
Ровена не ожидала услышать ничего подобного. Она чисто инстинктивно вложила руку в ладонь герцога.
— Думаю, мама была бы рада, если б узнала, что мы познакомились друг с другом, — грустно улыбнулась она. — Может быть, когда-нибудь нам доведется увидеться еще.
— Я хотел бы пригласить вас с собой в Шотландию, — сказал герцог. — Я очень горжусь вами, дорогая. Хотя у моего сына трое детей, вы — моя старшая внучка.
— Я очень рада слышать это, милорд, — искренне тронутая, ответила Ровена. — И рада была бы познакомиться со своими кузенами. Но вы, должно быть, понимаете, что это невозможно. Я сделала бы больно папе. Поэтому я даже не буду рассказывать ему, что обращалась к вам за помощью.
Герцог по-прежнему держал ее за руку, и через несколько секунд Ровена произнесла:
— Гермиона будет настоящей красавицей, а Лотти во многом напоминает маму. Может быть, когда-нибудь вы примете их у себя.
— Надо подумать об этом, — сказал в ответ герцог. — Может быть, когда вы выйдете замуж за Свейна, наши семейные связи понемногу восстановятся.
Ровена буквально подскочила на сиденье от неожиданности.
— Выйду замуж за маркиза? — воскликнула она. — Знаете, дедушка, вот именно этого я твердо намерена не делать.
— Но вы ведь любите его? — мягко спросил старый герцог.
В карете повисла неловкая тишина, а потом Ровена сказала:
— Да, я люблю, но в то же время презираю его. Мы никогда не сможем быть счастливы вместе — я все время буду думать о том, что он никогда не женился бы на мне, если бы в жилах моих не текла ваша кровь.
В голосе девушки было столько отчаяния, что герцог крепче сжал ее руку, а затем произнес:
— А не требуете ли вы от него слишком многого, Ровена? Кровь — не водица, дорогая моя, и все мы, принадлежащие к знатным фамилиям, очень гордимся своей историей, своими предками.
Ровена понимала: дедушка имеет в виду то, почему он отверг скромного доктора, когда тот хотел жениться на его дочери.
— Мама была очень счастлива, — сказала девушка после долгой паузы в разговоре. — Несмотря на то, что знала: отец слеплен из обычного теста. Если бы маркиз был готов жениться на мне, когда я была просто «мисс Уинсфорд», мы тоже могли бы быть счастливы вместе — я знаю это. Но теперь между нами пропасть, которую никто и никогда не сможет пересечь, что бы мы ни говорили и ни делали.