Каролина встала.
— Миссис Тимминз, я хочу, чтобы вы твердо уразумели: меня не интересует, какие распоряжения сделала или не сделала миссис Миллер. Мои приказания должны выполняться беспрекословно.
Миссис Тимминз была совершенно подавлена и в смятении несколько раз присела в реверансе.
— Да, миледи. Конечно, миледи. Я прослежу, чтобы все было так, как желает ваша милость.
Каролина ждала. Когда ей принесли меню, она вычеркнула седло барашка и заказала филе из телятины с грибами и сложным гарниром. Ко второй смене блюд она добавила жареное «сладкое мясо» и горячего омара.
Повар ничего не сказал, но Каролина не удивилась, услышав через несколько минут стук в дверь. Она сказала: «Войдите», — и в дверях появилась миссис Миллер.
«Как она все-таки хороша», — отметила про себя Каролина и тут же подумала, что, скорее всего, миссис Миллер действительно влюблена в мистера Уорлингема. Вид у нее был еще сладострастнее, чем обычно: вечернее платье из алого шелка едва прикрывало ее пышные прелести; веки отяжелели от любовной истомы.
Каролина изобразила удивление.
— Добрый вечер, миссис Миллер; вы желаете мне что-то сказать?
— Если вы любезно согласитесь уделить мне несколько минут, — ответила миссис Миллер. — Я не хочу беспокоить вашу милость, но мне только что сообщили, что вы отдали некоторые распоряжения миссис Тимминз и повару. Разумеется, любое приказание, отданное вами в замке, будет исполнено незамедлительно, но вы же понимаете, милая моя леди Брикон, что было бы гораздо проще, если бы такие приказания передавались мне, а я передам их слугам.
Каролина подняла брови.
— Это почему же?
— Только затем, чтобы все выполнялось быстро и чтобы избежать противоречивых распоряжений. Вы должны понимать, мадам, что если вы даете приказания, и они расходятся с теми, которые уже дала я…
— Те, которые отдали вы? — перебила Каролина. — Но, миссис Миллер, разумеется, вы не столь наивны, чтобы воображать, будто по-прежнему сможете давать здесь приказания. Я, между прочим, очень хорошо знакома с ведением большого хозяйства. Более того, в собственном доме я намерена вести хозяйство по своему усмотрению. Я не хочу вас слишком торопить, но, конечно же, если вы поскорее подыщете себе другое место, это упростит дело. Я уверена, что леди Августа любезно даст вам рекомендации.
Выражение лица миссис Миллер изменилось. Губы сжались в тонкую линию, глаза превратились в темные гневные щелочки. Опускались сумерки, и Каролина, наблюдая, как женщина, стоящая напротив, меняется у нее на глазах, вдруг почувствовала, как ее охватывает страх. Но голова ее была высоко поднята, а глаза бестрепетно встретили взгляд миссис Миллер.
— Значит, вы намерены избавиться от меня? — спросила миссис Миллер.
— Ну, разумеется, — спокойно ответила Каролина. — Разве вы ожидали чего-то другого?
На мгновение прямота Каролины захватила миссис Миллер врасплох, но, опомнившись, она зашипела сквозь зубы:
— Ваша милость совершает большую ошибку. Вы раскаетесь в своем решении.
Каролина улыбнулась.
— Я так не думаю, миссис Миллер. По правде говоря, я разборчива в отношении тех, с кем приходится общаться.
Каролина говорила с намерением оскорбить и добилась своего. Миссис Миллер затряслась от ярости.
— Вы об этом пожалеете, — заявила она, — так же, как и ваш муж, если он и впрямь ваш муж — пока еще!
При последних словах рот ее уродливо искривился в презрительной усмешке. Затем она повернулась и тихо вышла из комнаты, аккуратно прикрыв за собой дверь, что произвело впечатление более зловещее, чем, если бы она грохнула ею.
Каролине показалось, будто в комнате стало темнее из-за гнетущей атмосферы, которую эта женщина оставила после себя. Голос ее звучал злобно и угрожающе. Каролине хотелось разворошить осиное гнездо, и она преуспела в этом. На мгновение ей стало страшно — не за себя, а за Вейна. Но даже в тот момент, когда Каролину охватил страх, что-то заставило ее взглянуть в окно.
Мгновенно она вскочила на ноги и подбежала к нему. Вдалеке показался всадник. Конь двигался медленно, устало; человек ссутулился в седле и опустил голову, словно тоже невероятно устал.
При виде Вейна сердце Каролины забилось сильнее. Она чувствовала, что он устал и подавлен, и все же на мгновение у нее мелькнула мысль, что она предпочитает видеть его скорее таким, чем злым и высокомерным, готовым вновь бичевать ее за проступок, совершенный в прошлом.
Каролина наблюдала за ним, пока он не скрылся из виду. Когда он исчез, она тихонько вздохнула, но тут же заставила себя улыбнуться. Она встретится с ним за обедом. В этот момент самым важным было то, что она снова увидит его, будет с ним рядом. С абсолютной уверенностью она знала одно: злого или довольного, надменного или веселого, она все равно любила его — любила до самозабвения.
Обед начинался в семь часов. Каролина спустилась за несколько минут до назначенного времени. На ней было платье из синего газа, усеянного звездами, — Каролина решила, что оно как нельзя лучше подходит для исполнения планов, намеченных ею на вечер.
Как она и предвидела, вещи ее прибыли из Мандрейка во второй половине дня, и муфта, отделанная лебяжьим пухом, перекочевала к тем вещам, которые Мария укладывала для Харриет. Карета привезла и длинное, истеричное письмо от миссис Эджмонт. Каролина пробежала глазами две или три мелко исписанные страницы и нетерпеливо отложила его в сторону.
Она предполагала, что кузина Дебби придет в ужас от одной только мысли о ее замужестве, но сейчас Каролина считала, что есть множество других дел, требующих внимания, более важных, чем простой факт состоявшейся церемонии.
— Письмо миссис Эджмонт я прочитаю потом, — сказала она Марии, — но ее упреки просто подавляют меня.
— Неудивительно, что бедная леди вас упрекает, — хмыкнула Мария, но Каролина, чувствуя, что горничная готова начать очередной выговор, не ответила.
Спускаясь по лестнице, Каролина заставила себя двигаться медленно, с достоинством, тогда как на самом деле готова была бежать — так ей не терпелось вновь увидеть Вейна. Пусть он по-прежнему сердится, пусть по-прежнему между ними пропасть; даже просто находиться с ним рядом, знать, что он здесь, смотреть на его лицо и чувствовать, как с каждой встречей крепнет ее любовь, — даже это значило очень много.
Как только она очутилась в холле, дворецкий, явно поджидавший ее, вышел вперед и поклонился:
— Миледи, его милость просит засвидетельствовать свое почтение и сожалеет, что не будет присутствовать на обеде. Его милость долго ездил верхом и устал.
Каролина почувствовала, что падает духом; глаза ее погрустнели, и она ответила:
— Благодарю вас; прошу засвидетельствовать мое почтение его милости и выразить надежду, что за ночь он как следует отдохнет.