— Я… думала… вы будете рады.
Говоря это, Магнолия не отрывала взгляд от огня.
— Нет, я не был бы рад. Я был бы очень встревожен, взволнован и огорчен.
На щеках Магнолии вспыхнул слабый румянец. Герцог чувствовал, что она не верит ему, но тем не менее продолжал:
— Вы, конечно, понимаете, какой опасности подвергали себя?
Герцогу очень не хотелось подробно объяснять ей, что если у нее в саквояже действительно лежат драгоценности, то и его, и дорогой горностаевый плащ украли бы у нее раньше, чем она успела бы дойти до конца Парк-Лейна.
— Я… я хочу… уйти!
Эти слова, произнесенные чуть громче и отчетливее, сорвались с ее губ на одном дыхании.
— Но почему? — спросил герцог.
— Потому, что я… не хочу быть… вашей женой… а вы… вы ненавидите меня!
Герцог был удивлен, а Магнолия, не дождавшись ответа, взглянула на него, и он вновь прочел в ее глазах ужас.
— Я чувствовала это… в церкви, в саду и в поезде, — продолжала она. — Словно вы… говорили это вслух.
На это герцогу нечего было возразить; он просто онемел от изумления и тщетно пытался подобрать нужные слова, пока Магнолия, торопясь, договаривала:
— Отпустите меня… пожалуйста… дайте мне уйти… и найти место… где бы я смогла… спокойно жить… Вы можете… забрать мои деньги… все деньги… но если я вам не нужна… я не могу… оставаться здесь… отпустите меня!
Голос Магнолии звучал так требовательно и в то же время так жалобно, что герцог сказал:
— Вы достаточно умны и должны понять, что все не так просто. Если я чем-нибудь вас сегодня расстроил, то примите мои извинения.
— Мне показалось… что мамины затеи рассердили вас, — прошептала Магнолия. — Но ни папа, ни я… не имели ни малейшего понятия… о том, что она… задумала.
— Я рассердился лишь потому, — признался герцог, — что рассчитывал на тихую простую церемонию для нас, наших родственников и друзей. Собственно, поэтому я и настоял на том, чтобы венчание происходило в Англии.
— Я… понимаю, — произнесла Магнолия, глотая слезы, — но маме казалось… что все это… очень… скучно, потому что прессе нечего будет… написать, а она… она хотела, чтобы все знали, что я вышла замуж за… герцога.
Интонация, с которой она произнесла последнее слово, заставила герцога поинтересоваться:
— А вы что же, не хотели выходить замуж за герцога?
— Нет… конечно же, нет! — воскликнула Магнолия. — Я не хотела выходить замуж ни за кого… кроме…
Она на мгновение замялась, и герцог спросил:
— Кроме кого?
Ему показалось, что она не ответит, но через мгновение, отвернувшись, Магнолия сказала почти шепотом:
— Кроме того… кто полюбит меня… но раз… никто не может… меня полюбить… я вообще не хочу… выходить замуж.
— Я вас не понимаю, — сказал герцог.
Магнолия слабо взмахнула рукой, но пальцы у нее дрожали, и она снова с силой прижала ладони к коленям.
— Пожалуйста, объясните, что вы имеете в виду, — попросил герцог. Он говорил с ласковой настойчивостью, как будто уговаривал ребенка, и тут же подумал, что в Магнолии действительно есть что-то детское.
Она и в самом деле выглядела очень юной, сидя на краешке кресла, прямая, как стрела. Ее тонкий профиль отчетливо вырисовывался на фоне мраморной каминной полки.
— Когда я окончила школу, — прошептала Магнолия, — я поняла, что мама… собирается… выдать меня за кого-нибудь… очень знатного… а папа объяснил, что никто из… обычных людей… из тех, кто ему нравится… не захочет даже и думать… о свадьбе… потому, что я так… богата.
Это слово она произнесла с трудом и, лишь сделав над собой усилие, сумела закончить:
— Он… убедил меня, что если я не… выйду за вас, то обязательно найдется… кто-нибудь другой, кто может оказаться… и хуже.
Когда она смолкла, в воздухе повисла тишина. Только спустя минуту герцог произнес:
— Я не думал об этом, но мне кажется, я понимаю, что имел в виду ваш отец. Но…
Он хотел продолжить: «…но, наверное, есть где-нибудь на свете человек, который захочет жениться на вас не ради ваших денег» — ив этот момент подумал, что мистер Вандевилт был совершенно прав. Джентльмен, если только его не вынуждают к этому обстоятельства, ни за что не согласится взять в жены девушку, которая настолько богата.
Словно прочитав его мысли, Магнолия проговорила:
— Ну а теперь, когда вы все поняли… пожалуйста, отпустите меня. Я… найду место… где буду в безопасности… и никто не узнает, где я… и смогу жить… своей собственной жизнью.
Герцог ничего не ответил, и она продолжала:
— Мне кажется… если я найду место… где есть много книг… например, музей или библиотеку, то мне даже будет… чем занять себя.
Умоляюще глядя на него, она почти выкрикнула:
— Отпустите меня… пожалуйста… пожалуйста… позвольте мне уйти!
Герцогу никогда в жизни не приходилось сталкиваться со столь сложной задачей, но он понимал, что должен уладить дело с максимальной тактичностью.
Помолчав некоторое время, он спросил:
— А вы подумали, как будете содержать себя?
— Да… конечно, — ответила Магнолия. — Не настолько же я… глупа. Я взяла с собой небольшую сумму… конечно, не деньги, но мои драгоценности стоят довольно дорого.
— Вы собираетесь их продать?
— Да. Я понимаю, что… не получу за них полную стоимость… но этого хватит… на жизнь.
— Мне кажется, вы не понимаете, — сказал герцог, — что женщину, которая живет одна, ждет множество недоразумений и, может быть, даже оскорблений.
Магнолия с удивлением посмотрела на герцога и спросила:
— А если я… не стану заводить знакомств… и вообще… буду жить… очень уединенно?
— Дело не в этом, — объяснил герцог, — я боюсь, что вас, без спутника и приличного багажа, не примут ни в одной гостинице. И весьма маловероятно, что какой-нибудь домовладелец сдаст квартиру молодой женщине, не имеющей удостоверения личности.
Он понимал, что об этом Магнолия не подумала, а может быть, просто не знала. Минуту спустя она спросила:
— Но почему… почему люди обязательно решат… что тут что-то не так? Ведь даже в Англии… в наше время… есть эмансипированные женщины.
— Да, разумеется, — согласился герцог. — Но они выглядят совсем не так, как вы, и по крайней мере не настолько юны.
— И… что же мне теперь… делать?
Это был крик, идущий из самого сердца, и герцог ответил не сразу:
— Предположим, какое-то время вы попробуете пожить у меня.
Ужас в ее глазах стал еще сильнее, и герцог поспешил успокоить Магнолию: