— Я понимаю, — сказал маркиз. — Но теперь что-то необходимо предпринять.
— Непременно! — подтвердил лейтенант полиции Корнуэлла.
Он был членом палаты пэров. Маркиз несколько раз встречал лейтенанта в Виндзорском замке.
Когда он услышал о том, что происходит, то сам настоял на том, чтобы принять немедленно все возможные меры против отца Протеуса.
У Ции взяли показания против него.
Оба представителя закона пообещали маркизу разобраться с этим делом как можно быстрее. Сам маркиз торопился в Лондон, и его заверили в том, что отчет будет прислан ему на дом.
— Надеюсь, вы понимаете, как я заинтересован в расследовании, — сказал он. — И я также буду вам благодарен, если имя моей подопечной не появится в газетах.
— Я понимаю, ваша светлость, — ответил лейтенант полиции, — Я сделаю, как вы просите.
Как только гости покинули яхту, маркиз распорядился выходить в море.
— Теперь от нас ничего больше не зависит, — сказал он Ции. — Можно отдохнуть и насладиться путешествием.
— С вашей стороны было очень благородно проявить заботу о бедной сестре Марте.
Маркиз пообещал, что, если потребуется, констебль поможет Марте добраться до Дубового замка, где сестра поживет, пока ее будущее не определится.
— Все расходы я беру на себя, — добавил маркиз. — Я также оплачу дорогу тому, кто пожелает поехать с ней в качестве сопровождающего. Мы должны помнить, что, если бы не. сестра Марта, которая набралась смелости ослушаться отца Протеуса, вы никогда бы не выбрались из монастыря.
— Я сделаю для нее все возможное, — сказала Ция. — На самом деле это мне следует заботиться о ней, а не вам.
— Не будем ссориться по поводу сестры Марты, — улыбнулся маркиз. — Надеюсь, ее будущее будет намного счастливее, чем прошлое.
— Бедняжка, если бы только мы могли изменить ее внешность! — сказала Ция. — Она страдает от того, что некрасива.
— Если она не захочет оставаться монахиней, — ответил маркиз, — она сможет носить красивые платья и модные прически. Уверен, этого вполне достаточно.
— Мы постараемся ей помочь, — сказала Ция и добавила с улыбкой:
— Мы говорим о ней, как будто мы ее удочерили!
Обоих развеселило такое сравнение.
Нечаянное упоминание о ребенке заставило маркиза подумать о Жасмин.
Он едва справился с нахлынувшими чувствами, когда вспомнил, что она обманом пыталась принудить его вступить с ней в брак.
— Я что-нибудь сказала.., не так? Что вас.., так расстроило? — прервала его мысли Ция.
Она была так взволнована, что маркиз поспешил ее успокоить:
— Это никак не связано с вами. Я просто вспомнил О своих неприятностях, это привело меня в такое смутное расположение духа.
Он видел, что она все еще в недоумении, и добавил:
— У меня такое ощущение, что вы читаете мои мысли. Я всегда гордился своей проницательностью, но никак не мог предположить, что мне встретится еще кто-нибудь с такими же качествами.
— Мне кажется, я всегда обладала этим свойством, — ответила Ция. — Папа обычно говорил, что я угадываю его мысли. Мама считала, что это благодаря кельтской крови, которая течет в наших жилах.
— Как ваш опекун, — с шутливой серьезностью произнес маркиз, — я запрещаю вам читать мои мысли: они не всегда достойны ушей молодой девушки.
Ция рассмеялась:
— Вы разожгли мое любопытство. Теперь я буду более внимательно прислушиваться к вашим мыслям.
— Не могу поверить, что вы отказываетесь подчиняться мне! — воскликнул маркиз. — Придется держать вас под строгим присмотром.
Ция снова рассмеялась:
— Я слишком молода, чтобы быть проницательной, а вы слишком молоды, чтобы быть моим опекуном. Опекуны, как правило, очень старые и седые.
— Именно так и относитесь ко мне, — сказал маркиз.
Она одарила его озорной улыбкой:
— Теперь вы пытаетесь напугать меня. Но так как теперь я свободна и ничего не боюсь, то вам придется подыскать более подходящий способ присматривать за мной.
Маркизу показалось, что Ция становится все более беспечной: весь вечер она поддразнивала его.
В ее обществе время бежало незаметно.
Они решили, что переночуют в тихой бухте, на следующее утро доберутся до Фолькстоуна, а оттуда поедут поездом до Лондона.
Маркиз вдруг понял, что ему так приятно это маленькое путешествие в обществе Ции, что возвращаться в Лондон совсем не хочется.
Тем не менее он распорядился, чтобы капитан повел яхту вверх по Темзе, чтобы сойти на берег возле Вестминстера.
— Мне очень нравится плавать по морю, — сказала Ция, когда маркиз рассказал ей о своих планах, — но еще большее удовольствие мне доставит путешествие в вашей компании: вы напоминаете мне об отце.
Маркиз мысленно усмехнулся: никому из тех женщин, с кем он когда-либо общался, он не напоминал об их отцах.
Несмотря на то что Ция шутила и смеялась, словно они были ровесниками, маркиз был уверен, что она относится к нему иначе, чем те женщины, с которыми он до сих пор встречался: зачастую они видели в нем лишь привлекательную партию.
Он объяснил это тем, что Ция еще слишком молода и не знает жизни.
С ней было очень интересно разговаривать, намного интереснее, чем с теми юными красавицами, чьего расположения они с Гарри так упорно добивались. Возможно, потому, что юных леди всегда сопровождают дуэньи, что делает разговор невыносимо скучным.
С Цией же ему не было скучно ни секунды.
Общение с его прежними приятельницами, включая Жасмин, как правило, сводилось к банальному флирту, даже если удавалось остаться наедине. И во взгляде каждой сквозило неприкрытое желание завладеть им.
От них он ждал лишь объятий, поцелуев и всего, что следует за этим.
В поведении Ции не было и намека на такое развитие событий.
Маркиз первым вышел к обеду, ожидая появления Ции в гостиной.
Яхта встала на якорь в маленькой бухте, укрытой от ветра и волн.
Стюард еще не зажег свет. Гостиная освещалась лишь зажженными свечами, что создавало романтическое настроение.
Маркиз был одет в вечерний костюм.
Ожидая Цию, он наблюдал, как в иллюминаторе одна за другой зажигаются звезды.
Вечер выдался теплым. Рейберн подумал, что в такую замечательную погоду любая другая женщина пожелала бы выйти на палубу, где в лунном свете ее тонкий профиль и нежная шейка выглядели бы неотразимо. Завладеть им, утонуть в его объятиях, слиться с ним в долгом поцелуе — вот чего с неизбежностью хотелось бы ей.