Герцогу было гораздо легче на душе, когда он коротал время в беседе с Нэнси, которая, как всегда, могла его развлечь.
Он знал ее еще и как добрую женщину, которая к тому же, как ни странно, вращаясь в их довольно беспутном обществе, оставалась верной своему мужу.
— Что мы будем делать сегодня? — спросила Нэнси.
Герцог не успел что-либо сказать, как Долли ответила за него:
— А что мы еще можем делать? Только убивать время на этом скучном судне, пока Бак не спускает глаз с моря, как Моисей, или как там его звали, который раздвигал волны?
Все засмеялись, и Долли продолжала:
— — По мне, так нет ничего скучнее, как мчаться к Александрии вместо того, чтобы плыть с остановками. Мы смогли бы что-нибудь купить, если бы заходили по пути в другие города.
— Я сомневаюсь, — ответил герцог. — Ты когда-нибудь думаешь о чем-нибудь еще, кроме покупок?
— Да, только когда ты со мной, дорогой! — ответила Долли. — В самом деле, есть ли что-либо более увлекательное, чем то, о чем я, пожалуй, умолчу из скромности?
Все рассмеялись, и князь Александр принялся подшучивать над ней, сглаживая неловкую для герцога ситуацию.
Герцог действительно провел послеобеденное время на мостике, как и заявила Долли, и, глядя на море, все более убеждался в том, что должен поговорить с княжной.
Решившись, он спустился вниз к Великому князю на час раньше, чем обычно.
Дверь в его каюту была закрыта, и он хотел было уже постучать, когда открылась соседняя дверь и появилась княжна.
— Отец спит.
— Я пришел раньше обычного, — ответил герцог, — потому что хотел поговорить с вами.
— Зачем?
— Мы не закончили нашу утреннюю беседу.
— Я все сказала, и мне больше нечего добавить.
— Напротив, еще о многом можно было бы поговорить, — настаивал герцог. — Сейчас вашему отцу ничего не нужно, поэтому я приглашаю вас в мою каюту. Если не хотите говорить о себе, мы можем поговорить хотя бы о поэзии.
— Я сейчас отдыхаю, — сказала княжна.
— Это не правда, потому что я вижу, что вы шили, — ответил он.
Герцог заглянул за ее плечо: на кровати лежала блузка Нэнси, которую княжна подшивала, Когда услыхала его шаги за дверью.
Она заколебалась, и он сказал:
— Если хотите, мы можем, конечно, поговорить и здесь.
Ему показалось, что она слегка покраснела, видимо, решив, что это будет неудобно, и быстро сказала:
— Нет, я приду в вашу каюту, но ненадолго. Папа должен скоро проснуться.
— Доукинс будет поблизости, — успокоил ее герцог.
Он пошел впереди нее, как и в прошлый раз. Когда они вошли в его каюту, герцог почувствовал, будто ему улыбнулась удача и он поймал какую-то редкую дикую птицу и посадил ее в клетку.
Избегая встречаться с ним взглядом, княжна разглядывала книжные полки, занимавшие одну из стен каюты.
— Вы одобряете мой выбор книг? — спросил герцог.
— Ваши книги напоминают о моей невежественности, — ответила она. — Я вновь начинаю сожалеть, что не училась усерднее, когда имела такую возможность.
— Для чего? — поинтересовался герцог.
Она с удивлением взглянула на него и сказала:
— Надеюсь, вы не сомневаетесь, что мне хочется узнать больше. Не считаете же вы, что женщина должна быть лишь безмозглой забавой для мужчин?
Слова ее прозвучали столь неожиданно, что герцог засмеялся, откинув назад голову.
— Откуда у вас такие мысли? — спросил он.
— Леди Рэдсток предупреждала меня не стараться быть слишком умной, — ответила княжна. — Она сказала, что мужчины боятся умных женщин и хотят только видеть нас красотками и еще чтоб мы хорошо танцевали.
— Вам нетрудно будет достичь таких высоких целей, — с иронией заметил герцог.
Княжна насмешливо фыркнула.
— Я не собираюсь тратить время на такие пустяки, — сказала она. — Я хочу найти себе какую-либо работу, и мне нужно развивать умственные способности. К счастью, я могу говорить на нескольких языках.
— Чем вы хотите заняться?
— Я поняла, что теперь женщины работают в разных организациях, — ответила княжна. — Леди Рэдсток считает, что я могла бы устроиться в посольстве.
Наступила пауза. Затем княжна сказала тихим голосом:
— Она сказала, что, если я захочу получить… такую работу, мне будет… нужна ваша… помощь.
— Итак, вы уже считаете, что я мог бы вам пригодиться.
— Леди Рэдсток сказала, что у вас много знакомых в Каире.
Герцог хотел было сказать, что собирается доставить ее и Великого князя в Англию, но, вспомнив о ее отношении к его стране, передумал, потому что она сразу бы этому воспротивилась.
Герцог ничего не сказал, и княжна снова повернулась к книгам, стала их перебирать и наконец сказала:
— Не могли бы вы помочь мне? Посоветуйте мне книгу, по которой я научилась бы вести себя в современном мире, ведь я ничего о нем не знаю.
Княжна обернулась к герцогу и сказала:
— Я знаю, что существует огромный разрыв между моей Жизнью и моими представлениями о ней в 1917 году и тем миром, к которому я вернулась в 1924 году. Что мне надо сделать и узнать — , чтобы заполнить этот пробел?
— По-моему, легче всего последовать совету леди Рэдсток: прелестно выглядеть и хорошо танцевать!
Герцог хотел подшутить над ней, но в глазах у нее загорелось негодование, и он залюбовался ею, потому что она стала от этого еще прекраснее.
Ее уже нельзя было больше назвать гордой и неприступной статуей. Перед ним теперь была живая женщина, эмоциональная и легкоранимая.
— Ваше предложение смехотворно и, по-моему, унизительно!
Она взяла с полки первую попавшуюся под руку книгу и, ее взглянув на герцога, вышла из каюты.
Было бы даже кстати сказать, что княжна по-женски бросилась вон из комнаты, особенно если бы она была в шелковом платье.
Герцог не двигался.
Откинувшись в своем кресле, он улыбался тому, что сейчас произошло.
Герцог взглянул на часы. Еще не было двенадцати часов — к этому времени он вызвал на яхту врача по радиотелеграфу.
Они причалили к берегу гораздо раньше, и с тех пор произошло очень многое.
Князь Иван узнал, что ближайший скорый поезд до Каира отправляется в одиннадцать часов, и герцог посоветовал ему и князю Александру ехать на нем.
— Я узнаю от доктора о состоянии Великого князя, — сказал он, — и если понадобится уложить его в госпиталь, что вполне вероятно, то понадобятся сутки, чтобы заказать для нас отдельный спальный вагон.