Ножки огромной кровати были искусно вырезаны и раскрашены: добруджанские мастера большое внимание уделяли не только резьбе, но и окраске. Поэтому, любая церковь, любое здание превращалось в буйство красок.
Толстые деревянные купидоны, размещенные почти под потолком, поддерживали фамильный герб Шарошей, а вся комната была расписана голубыми, розовыми и желтыми альпийскими цветами.
Стены в рост человека были покрыты деревянными резными панелями, в рисунке которых преобладали изображения животных: лис, диких кошек, ящериц, орлов и рыб, составляющих фауну Добруджи.
— Никогда не видела такой красоты! — воскликнула Илона.
Ее похвала, похоже, пришлась по душе домоправительнице.
— Это очень старая кровать, ваше королевское высочество, как большинство вещей в замке, и сделана любящими руками, да и ухаживают за ней любящие руки!
— На любящих руках держится любой дом! — невольно вырвалось у Илоны.
— Вы правы, ваше королевское высочество, и мы все молимся, чтобы вы здесь были счастливы.
— Я… хочу быть счастливой! — ответила Илона, растрогавшись.
Когда пришла Магда, они стали распаковывать сундуки, поставленные не только в спальне, но и в гостиной, находящейся рядом.
Князь предложил Илоне отдохнуть, но она отказалась от этой затеи, хотя изрядно устала и чувствовала невыносимую боль в спине. Она переходила из комнаты в комнату, подходила к окнам и смотрела на дворец отца, расположенный почти напротив.
Интересно, что сделал отец после их отъезда? Неужели он пошел в тронный зал и излил на гостей поток брани?
А как грубо разговаривал он с князем! Вспоминая об этом, Илона испытывала почти физическую боль.
— Как может мужчина забыть такое оскорбление? — думала она. Конечно, если бы это не был король, то обидчик заплатил бы кровью за подобные слова.
Князь ни слова не сказал в ответ, просто они уехали! Самообладание мужа восхищало Илону, но она понимала: их семейная жизнь начинается не лучшим образом.
Не подозревает ли он ее в сговоре с отцом против него? Могло ли быть что-нибудь худшее, чем отказ на его просьбу встретиться с ней во дворце вчера утром?
Если бы она знала, что он был там…
Если бы она могла встретиться с ним до свадьбы…
Илона вспомнила его поцелуи в лесу и насмешливые слова: «Отправляйтесь домой, прекрасная леди и кокетничайте со своими кавалерами!»
Что он хотел этим сказать? Неужели, увидев ее одну, он принял ее за незнатную девушку или, того хуже, за легкомысленную даму, похожую на тех, кто совершал прогулки в Булонском лесу?
«Но он же не мог… подумать так!» — уговаривала себя Илона.
Однако бесцеремонность, с которой он поцеловал ее, говорила, что это вполне возможно.
Илоне казалось, будто она попала в какой-то ужасный водоворот, засасывающий ее все глубже при каждом движении.
«Я все объясню ему, когда мы встретимся вечером, я все объясню ему с самого начала!» — решила она.
Спустя два часа, когда они разговаривали с Магдой, в дверь гостиной постучали.
Магда открыла дверь.
Перебросившись несколькими словами с пришедшим, она вернулась к Илоне и сказала:
— Пришел один господин, мадемуазель. Он говорит, что служит секретарем его светлости и хочет побеседовать с вами.
— Попроси его войти! — поднимаясь, ответила Илона.
Слава Богу, хоть кто-то хочет с ней поговорить! В гостиную вошел пожилой человек. Почтительно поклонившись, он произнес:
— Его светлость просил меня передать вам, госпожа, список приглашенных на завтра, чтобы вы подготовились, а также сообщить вам, что сегодня вечером состоится обед, на котором его светлость представит вас своим родственникам.
— Благодарю вас! Могу я узнать ваше имя?
— Дуца, госпожа. Граф Дуца.
— И вы секретарь моего мужа? Граф Дуца рассмеялся:
— Это одна из моих должностей, госпожа! А еще я ревизор, комендант замка и главное доверенное лицо!
Илона тоже рассмеялась:
— Вижу, вы очень занятой человек!
— Но не настолько, госпожа, чтобы не быть к вашим услугам в любое время!
— Благодарю вас, граф! Надеюсь, вы поможете мне избежать ошибок. Вам, полагаю, известно, что я не была в Добрудже много лет и совершенно не в курсе возникших в последнее время проблем!
— Мы все молимся, госпожа, чтобы они наконец исчезли!
— Надеюсь!
Граф Дуца собрался покинуть ее, но Илона воскликнула:
— Пожалуйста, пожалуйста, не уходите! Расскажите мне о родственниках мужа, с которыми мне предстоит сегодня познакомиться. Вы же понимаете, как меня тревожит эта встреча!
Ей показалось, что в глазах пожилого человека появились доброта и понимание.
— Разумеется. У меня есть список приглашенных на обед, и я попытаюсь объяснить вам, кто они такие, и запутанные, сложные родственные отношения в семье Шарошей.
По приглашению Илоны он сел, и они проговорили почти час.
Она впервые узнала, что Шароши — более старинная фамилия, чем Радаки. Лишенные всяческого тщеславия, они вполне довольствовались жизнью сельских дворян и тратили деньги на путешествия по миру. В таких условиях главе семьи Радаков не составило большого труда стать царствующим монархом.
Граф объяснил, что многие члены семьи Шарошей в родстве с европейскими коронованными особами, но тем не менее играют весьма скромную роль в управлении собственной страной.
Слушая все это, Илона еще больнее воспринимала оскорбительную выходку отца по отношению к князю.
После ухода графа Илона более решительно настроилась на объяснение с мужем, чтобы умолять его забыть все слова, которые наговорил ему отец.
— Это счастливое место, мадемуазель! — сказала Магда, помогая Илоне надеть вечернее платье.
— Почему ты так считаешь?
— Я знаю, эти люди счастливы, и не только потому, что в замке свадьба. Здесь все улыбаются и поют!
— Я хотела бы услышать их песни, — пробормотала Илона, подходя к высокому зеркалу, обрамленному раскрашенными и позолоченными купидонами.
Для сегодняшнего вечера она выбрала белое газовое платье на серебристом чехле. Между драпировками красовались букетики белых цветов, схваченные серебряными лентами и сверкающие бриллиантами.
Такое платье могло быть сшито только руками парижских мастериц. Вкалывая блестящие бутоны роз в рыжие волосы Илоны, падающие локонами на спину, Магда воскликнула:
— Вы прелестны, мадемуазель! Жаль, что ваша матушка не видит вас!
— А может быть, и видит! — ответила девушка.