Когда они подъехали ближе к центральной части города, она поразилась ширине улиц, обсаженных деревьями.
Бросила мимолетный взгляд на здания, которые принадлежали еще мавританским правителям до того, как святой Фердинанд отвоевал у них Севилью.
Маркиз сказал ей, что дворцы арабских правителей также служили им крепостями.
— Снаружи, — объяснил он, — вы видите только громады глухих стен, защищавших их от врагов. Но внутри обнаружите изящно украшенные интерьеры, причем во многих остались нетронутыми мусульманские мотивы.
— Мне еще никогда в жизни не было так безумно интересно! — воскликнула Клодия.
Маркиз был умилен ее восторженностью и детской непосредственностью.
Дворец принца в самом центре города, окруженный большим парком, поражал своим великолепием.
Несколько слуг приветствовали их, стоя на ступенях лестницы.
Когда они вошли в огромный торжественный зал, Клодия обратила внимание на прекрасную лепнину и лазурные azulejos — глазурованные керамические плитки.
Они миновали несколько комнат, прежде чем достигли огромной гостиной, где их ожидал сам принц Карлос Алькал.
Клодия украдкой разглядывала люстры, резные позолоченные столы, огромные, в золотых рамах зеркала, расписной потолок с изображениями богов, богинь и купидонов.
Потом она посмотрела на высокого, темноволосого человека и поняла, какой ответственный момент наступил для маркиза.
Ему предстояло объяснить принцу, что он приехал не один, а также обосновать неожиданную для всех женитьбу.
Как только они вошли в комнату, принц направился к гостю, протягивая руку.
— Мой дорогой маркиз! — приветствовал он его. — Мне доставляет наслаждение видеть вас у себя дома! Хочется верить, что ваша поездка оказалась не слишком утомительной.
Маркиз прищелкнул каблуками и, отвесив поклон, достойный встречавшего его члена королевской фамилии, сказал:
— Не могу выразить своего восторга, ваше королевское высочество, от пребывания здесь.
Надеюсь, вы не рассердитесь на меня за то, что я без предупреждения привез с собой очень близкого и дорогого мне человека.
Принц удивленно поднял брови.
Клодия присела в низком поклоне, а маркиз продолжал:
— Позвольте, сэр, представить вам мою жену.
Клодия отметила про себя, как превосходно владеет собой принц, учитывая тот удар, который нанесли ему слова гостя.
Лишь на мгновение оцепенев, он спокойным голосом произнес:
— Какая неожиданная новость для меня, Датфорд! Я всегда считал вас неисправимым, закоренелым холостяком!
— Так оно и было, пока я не встретил Клодию, — ответил маркиз. — Мы поженились очень тихо незадолго до моего отъезда из Англии, поскольку ее близкая родственница очень серьезно больна и мы опасались, что Клодии придется надеть траур на целый год.
— Что ж, вас можно понять, — заметил принц.
— Я думал, что буду вынужден оставить жену у постели больной. Но, к счастью, родственница неожиданно почувствовала себя лучше, и моя жена, хоть и в самую последнюю минуту, получила возможность отплыть со мной.
— Я весьма рад приветствовать вашу жену и поздравить вас с бракосочетанием.
Сказано это было весьма любезно.
Но Клодия безошибочно уловила разочарование в глазах принца.
Спустя несколько минут к ним присоединилась его дочь, принцесса Луиза.
Клодия тотчас поняла опасение маркиза быть соединенным узами брака с этой молоденькой испанской принцессой.
Она оказалась нисколько не симпатичной, но умела преподнести себя в соответствии с тем положением, которое занимала в обществе.
Ее, очевидно, предупредили о намечаемом сватовстве маркиза.
Поэтому, как только Клодию представили как его жену, принцессе с трудом удавалось скрывать разочарование во взоре и утаивать, что она не слишком благосклонно относится к гостье.
Так как Клодия испытывала к ней некоторое сочувствие, она старалась быть с принцессой Луизой насколько возможно приветливой и доброжелательной Она оживленно превозносила красоту апартаментов принца Карлоса.
В конце концов принцесса Луиза успокоилась.
Когда подошло время переодеваться к обеду, она уже без умолку рассказывала Клодии о чем-то по-французски, поскольку владела этим языком намного свободнее, нежели английским.
Принц говорил по-английски очень хорошо, а Клодия, к счастью, прекрасно владела французским.
Ее мать проявила завидную настойчивость, убеждая Клодию в школе в первую очередь уделять внимание именно французскому.
Принцесса Луиза сама отвела Клодию наверх, чтобы показать отведенную ей спальню.
— Поскольку мы вас не ждали, — объяснила она, — эта комната предназначалась маркизу, но теперь она станет вашей, а он воспользуется соседней гардеробной.
Большая комната была изысканно обставлена, как и остальная часть дворца.
Во всем угадывалось влияние мусульманского востока, смешанного с пышной испанской роскошью.
В угоду маркизу, который, по разумению принца, должен был оценить этот жест, на стенах были развешаны картины Веласкеса, Гойи и Караваджо.
Багаж, прибывший незадолго до их приезда, уже распаковывался.
— Я догадалась, что маркиз привезет с собой кого-то, — призналась принцесса Луиза, — но не стала ничего говорить папе, чтобы не выводить его из себя. Он не любит неожиданностей.
— Надеюсь, он уже не очень сердится на моего бедного м-мужа… — сказала Клодия. — Ему так хотелось посмотреть лошадей вашего отца, а если его королевское высочество будет сердиться, это омрачит наше пребывание здесь.
— Папа никогда долго не сердится, — успокоила ее принцесса Луиза, — а я довольна вашим приездом.
— Я в восторге, что попала сюда! — улыбнулась Клодия.
Принцесса улыбнулась в ответ и ушла к себе.
Клодия услышала, как маркиз вошел в соседнюю комнату.
Она стала гадать, зайдет ли он к ней поговорить.
Но две горничные уже ожидали ее, чтобы помочь раздеться.
После того как она вымылась в ванне, специально принесенной в ее комнату, она выбрала для обеда самое шикарное из своих вечерних платьев.
Она вспомнила, как однажды мама сказала:
— Первое впечатление — самое важное.
Горничная уложила ей волосы и, дока Клодия рассматривала прическу в зеркале, спросила ее:
— Вы наденете украшения, сеньора?
Клодия подумала, что, как жене маркиза, ей следовало бы иметь такие же дорогие украшения, как у ее крестной матери.