1800 год
– Что может быть скучнее борделя? – лениво зевнул маркиз Олдридж, откидываясь на спинку кресла.
Не первый год его многочисленные любовные приключения служили благодатной почвой для светских сплетен, но маркиз никогда не заводил связи с теми, кого было принято называть жрицами любви.
Однако на сей раз ему было бы трудно отвергнуть приглашение приятеля, который старался развлечь принца Уэльского, вот уже несколько недель пребывавшего в глубоком унынии.
«У его высочества немало оснований для тоски», – размышлял маркиз. Брак принца с принцессой Каролиной был на редкость неудачным. Кроме того, связь с леди Джерси все сильнее тяготила его, а положить конец этому странному роману оказалось неожиданно трудно.
Принц, с его чрезмерной чувствительностью и склонностью к излишней драматизации собственных переживаний, давно питал к своей супруге непреодолимое отвращение. Теперь он почему-то решил, что только возобновление отношений с бывшей пассией миссис Фитцгерберт сулили ему утешение и душевный покой.
Так думал маркиз, равнодушно взирая на сцену, где разыгрывалось представление под пышным названием «Знаменитое празднество в честь Венеры на острове Таити». Олдридж был искренне привязан к наследнику престола, а в последние восемь месяцев стал ему ближайшим другом и наперсником.
Маркиз не удивлялся, что несколько перезрелые прелести леди Джерси наконец наскучили принцу. Несомненно, для молодого человека прекращение этой изначально нелепой связи было бы истинным благом.
Однако упомянутая леди не желала выпускать из рук столь ценную добычу и упорно отстаивала свое привилегированное положение фаворитки августейшей особы. «Именно леди Джерси разрушила брак его высочества», – подумал маркиз.
Леди Джерси стала раскидывать свои сети еще накануне приезда принцессы Каролины, а затем приложила все влияние, чтобы принц увлекся миссис Фитцгерберт.
Разумеется, подыскивая подходящую жену наследнику престола и остановив свой выбор на Каролине, королевские министры проявили редкую недальновидность. Однако и такой союз мог со временем перерасти в прочный брак двух разумных людей, преисполненных сознания своего высочайшего долга и верности государственным интересам. Но вмешательство леди Джерси воспрепятствовало такому благоприятному развитию отношений между новоявленными супругами.
«Как можно было довериться подобной авантюристке? – недоумевал маркиз. – Неужели принц настолько слеп?»
Его высочество был необыкновенно восприимчив к действию женских чар. И хотя леди Джерси появилась вновь, когда принц и миссис Фитцгерберт переживали пору идиллического счастья, коварной даме не составило труда захватить воображение своей августейшей жертвы. Немудрено, что госпожа Фитцгерберт, лишившись благосклонности его высочества, сразу же стала терзаться ревностью.
Леди Джерси начала добиваться внимания принца не случайно. Ею двигало не только стремление к благам и милостям, сопряженным с положением избранницы принца. Наследник престола был хорош собой, образован, блестяще остроумен – словом, обворожителен.
Что касается самой леди Джерси, то она слыла в свете красавицей – правда, это мнение о ней сложилось довольно давно и сохранялось уже на протяжении многих лет. Мужчины называли ее «неотразимо соблазнительной» и «полной очарования».
Даже дамы нехотя признавали, что леди Джерси «хитра, готова пуститься во все тяжкие, но красоты и ума у нее не отнимешь».
Возраст леди Джерси – она была на девять лет старше его высочества и имела внуков – не был помехой: ведь известно, что наследник престола всегда отдавал предпочтение зрелым, искушенным женщинам.
По-мальчишески впечатлительный, принц стал легкой добычей честолюбивой и опытной, бессердечной и чувственной интриганки.
Хотя леди Джерси переступила рубеж сорокалетия, его высочество был первое время совершенно очарован ее красотой и влюблен до безумия.
– Как он мог со мной так поступить? – рыдала безутешная миссис Фитцгерберт, пересказывая маркизу письмо, в котором принц сообщал, что «нашел свое счастье в ином месте», судя по стилю, продиктованное соперницей.
– Не хочу вас огорчать, – отвечал тогда маркиз, – но мне кажется, леди Джерси давно убеждала принца, что, сблизившись с вами, он поступил весьма опрометчиво. Я сам слышал, как она говорила, будто все его беды происходят от того, что вы – католичка. Из-за этого, мол, его и не любят в народе.
– Но как же можно поверить столь бессовестной лжи! – задохнулась от негодования миссис Фитцгерберт.
– Это еще не все, – продолжал маркиз. – По ее словам, если бы не вы, его высочество без труда разрешил бы все свои денежные трудности.
Вполне понятно, что миссис Фитцгерберт была донельзя рассержена, узнав, какие гадости распускает про нее леди Джерси.
Маркиз не хуже ее знал, что принц истратил вплоть до последнего пенни весьма порядочное состояние, доставшееся этой даме после кончины ее супруга.
Однако, как было доподлинно известно маркизу, при всей своей страсти к леди Джерси его высочество страдал в предвидении полного разрыва с миссис Фитцгерберт. Пожалуй, он был бы счастлив возможности беспрепятственно поддерживать связь с обеими дамами.
К сожалению, доброй и нежной миссис Фитцгерберт нельзя было отказать в темпераменте, так что все ее встречи с принцем заканчивались бурными сценами ревности.
В конце концов пять лет назад принц прекратил все отношения с миссис Фитцгерберт и известил короля, что готов подумать о женитьбе на выбранной для него отцом невесте, если только будут заплачены его долги.
Друзья полагали, что брак принесет принцу освобождение от кабалы кредиторов. Но ввиду того, что его высочество задолжал астрономическую сумму в шестьсот тридцать тысяч фунтов стерлингов, это оказалось нереальным.
Все также надеялись, что принц расстанется с леди Джерси, но он, напротив, стал встречаться с ней чаще прежнего и даже поселил поблизости со своей резиденцией в Карлтон-Хаус.
Принцесса Каролина называла леди Джерси «старой колдуньей». Впоследствии, к несчастью, слишком поздно, принц признал справедливость ее слов.
Маркиз настолько погрузился в воспоминания, что искренне удивился, заметив, что «таитянское празднество», которое, как ему казалось, только что началось, по-видимому, было в самом разгаре.
Двенадцать «непорочных девственниц», каковыми, как заверяли гостей, являлись «нимфы», давали представление под предводительством самой миссис Хейс, выступавшей в роли королевы Оберии.
Шарлотта Хейс несколько лет держала «Клойстер» [1] – увеселительное заведение на Пел-Мел, пользовавшееся чрезвычайным успехом среди самых богатых и знатных мужчин Лондона.