Процессия производила внушительное впечатление, но Клола нервничала: ей казалось, что на всем происходящем лежит тень замка и враждебности Макнарнов.

Дорога от флигеля до замка была густо усеяна народом. Дети размахивали букетами вереска, восторженно приветствуя торжественную процессию.

Прозрачная вуаль брюссельского шелка не мешала Клоле с любопытством оглядываться по сторонам. Однако на лицах взрослых она не видела улыбок. Макнарны тихо переговаривались между собой, некоторые даже что-то кричали, но визг волынок заглушал все звуки.

За волынщиком отца следовала еще дюжина музыкантов. Все они шли пешком, с черными петушиными перьями на головных уборах и красными от натуги лицами, и непрерывно дули в свои инструменты.

Процессия двигалась медленно, и по дороге от флигеля до замка волынщики успели сыграть две песни.

Подъезжая к дверям замка, они затянули марш клана Килкрейгов.

Под эту мелодию Килкрейги испокон веков ходили в бой; казалось, на свете не было музыки ненавистней для ушей Макнарнов.

Макнарны молча наблюдали за процессией. В их молчаливой неподвижности было что-то пугающее, и Клола невольно взяла за руку отца.

Но отец даже не обернулся. Он, должно быть, думал сейчас о том, что между двумя кланами наконец воцарился мир, и теперь Маклауды получат свое.

«А обо мне он совсем не думает!»– с горечью и печалью подумала Клола.

Подойдя к окованным железом массивным воротам замка, Клола робко покосилась на отца и выпустила его руку. Он по-прежнему не поворачивал головы – величественный и суровый.

Слуги в традиционной шотландской одежде растворили ворота и пригласили Клолу войти. Внутри она увидела знакомую высокую фигуру мистера Данблейна, а рядом с ним – рыжеволосого мальчугана.

– Добро пожаловать на землю моего дяди и всех Макнарнов, сэр, – звонко произнес мальчик, кланяясь старому Килкрейгу. Затем с таким же поклоном он повернулся к Клоле:

– Добро пожаловать!

Килкрейг кивнул в ответ и подал руку мистеру Данблейну.

Клола присела и заглянула мальчику в лицо.

– Как тебя зовут? – спросила она.

– Джейми.

– Спасибо тебе, Джейми, за такое теплое приветствие. Надеюсь, мы с тобой подружимся.

– А вы привезли Торквила? – спросил Джейми.

– Он ждет снаружи.

Джейми издал радостный вопль.

– А можно мне пойти к нему?

– Я думаю, можно, – ответила Клола. Джейми пулей вылетел за ворота. Снаружи донесся его звонкий голос:

– Торквил! Торквил! Ты вернулся! Клола улыбнулась мистеру Данблейну.

– Как он рад видеть брата! – заметила она. – Думаю, для вас всех большое облегчение – знать, что Торквил снова с вами.

Тем временем появился сам Торквил. Выражение его нахмуренного лица не предвещало ничего хорошего.

– Я хотел встретить невесту в замке и приветствовать ее, как полагается! – гневно воскликнул он. – Но эти варвары мне даже не позволили сойти с коня!

Клола поняла, что Торквил раздражен и ищет ссоры. Его можно было понять: действительно, обидно, что ему не позволили войти в замок, пока туда не вошел Килкрейг.

Это оскорбительно не только для самого Торквила, но и для герцога – неужели Килкрейг полагал, что герцог нарушит обещание?

Однако ее отец не обратил на гневную тираду Торквила никакого внимания. Он как ни в чем не бывало продолжал беседовать с мистером Данблейном.

– Мне очень жаль, что так получилось, – тихо сказала Клола, обращаясь к Торквилу, – но теперь, когда вы здесь, может быть, вы объясните нам, что делать дальше?

Лицо Торквила тут же разгладилось – какой юноша не растает, когда прекрасная девушка обращается к нему за помощью?

Он с важностью обратился к мистеру Данблейну:

– Не пора ли начинать церемонию? Дядюшка, наверно, уже ждет наверху.

– Да, конечно, – ответил мистер Данблейн. – Может быть, вы с Джейми проводите Килкрейга и невесту в его покои? Впрочем, перед этим вы, наверное, захотите преподнести невесте букет.

Торквил и Клола одновременно оглянулись по сторонам. От шеренги слуг отделился один и протянул Торквилу букет из белых цветов вереска, перевязанный белыми лентами с серебряными подвесками на концах.

Торквил принял букет и с галантным поклоном подал его Клоле.

Опершись на руку отца, Клола поднималась по широкой, покрытой ковром, лестнице на второй этаж.

Ее сопровождали звуки волынок. Под торжественную мелодию свадебного марша Клола с отцом вошли в покои вождя.

Огромная комната была заполнена людьми в одежде цветов клана Макнарнов.

Робко оглядевшись по сторонам, Клола заметила священника в черной рясе, а рядом с ним – высокую, статную фигуру герцога.

Больше Клола не осмеливалась поднять на него глаз.

По левую руку от аналоя Клола заметила свою невестку с детьми, а рядом с ней – братьев и старших членов клана Килкрейгов.

Однако что-то неудержимо притягивало ее взгляд к герцогу.

В парадном костюме вождя он выглядел еще величественней, чем в наряде английского джентльмена. Сердце Клоды забилось, словно готово было выскочить из груди. Ее переполняла тревога и в то же время – необъяснимый восторг.

Сейчас она станет женой этого человека. Вождя клана, числом и силой превосходящего клан ее отца. Герцога Стратнарна, которым восхищается английский высший свет.

Он станет ее мужем, а она – его женой, и ничто на свете не сможет разлучить их, ибо они соединены самим богом.

Только подойдя к герцогу и встав по правую руку, Клола осмелилась поднять глаза. Она надеялась, что он тоже взглянет на нее… может быть, улыбнется…

Но она ошиблась. Герцог смотрел прямо на священника. На его красивом лице застыло скучающее выражение, губы были сжаты в тонкую, жесткую линию.

Глава 4

Герцог проснулся в прескверном состоянии духа, и даже веселое многоголосье за окном и нестройное пение дюжины волынок не развеяли его мрачного настроения.

Для простого народа сегодняшний день был праздником, хотя, возможно, многие члены клана не одобряли союза с Килкрейгами.

Но самому герцогу сегодня предстояло сунуть голову в петлю – и, хоть убей, он не мог придумать, как выпутаться из этой ловушки.

Снова и снова мысли его невольно обращались к женщине, на которой ему предстоит жениться.

Герцог с трудом представлял себя женатым, но, когда такая фантазия приходила ему в голову, он мысленно видел рядом с собой очаровательное и утонченное создание из одного с ним круга – предмет восхищения и зависти всех знакомых мужчин.