Сабина взглянула на свое отражение в зеркале и отвернулась.

— Я так боюсь, что не оправдаю его ожиданий, призналась она дрожащим голосом.

Глава 3

Сабина стояла на балконе и смотрела в небо. Было три часа утра, но она не чувствовала усталости. Волнения прошедшего дня и события этого вечера заставляли ее трепетать. Ей хотелось танцевать, но отнюдь не в постель.

Никогда в жизни она и представить себе не могла, что Монте-Карло окажется таким прекрасным городом. И дело не только в красоте его — вилл из белого камня, окруженных великолепными садами, лимонными и апельсиновыми рощами с кустиками экзотических растений, не в льющейся из них музыке и щебетанье голосистых птиц, не в казино с его великолепными шелково-серыми стенами, ослепительно сверкающими огнями канделябрами, позолоченными креслами рядом с крытыми зеленым сукном столами. И все же дело не только в этом.

Главное — это радушный прием, который ей оказали в этой пленительно сказочной стране, куда съезжалась поиграть вся знать Европы.

Появившись в тот вечер в обществе под руку с леди Тетфорд, в своем бирюзовом платье, с волосами, уложенными искусной рукой Мари, она имела огромный успех. При всей скромности она отдавала в этом себе отчет, и джентльмены всех возрастов стремились оказать ей внимание, а дамы, сплошь знатные и влиятельные особы, по-доброму улыбались ей и говорили самые приятные и лестные слова о ней и леди Тетфорд.

Сабина чувствовала себя немного пьяной, словно от бокала вина. Пока они не покинули виллу «Мимоза» тем вечером, она боялась, что даже ее великолепного платья и прекрасно уложенных волос окажется недостаточно для успеха на светском вечере, а она знала, что единственный критерий, по которому леди Тетфорд будет судить о ней, — оценка света, то, какой она покажется невестой для ее сына.

Когда Мари закончила одевать ее, девушка дрожала от охватившего ее волнения.

— Ты выглядишь так, словно сейчас упадешь в обморок, детка, — сказала леди Тетфорд, входя в ее комнату, и Сабина виновато опустила голову, уловив нотки упрека в голосе будущей свекрови.

— Боюсь, я всегда излишне бледна, — сказала она дрожащим голосом.

— Мы это исправим, — улыбнулась леди Тетфорд. — Мари, принеси румяна и пудру, которые были доставлены из Парижа на прошлой неделе. Они так нежны, что кажутся сделанными из шелка.

— Но что скажет папа? — воскликнула Сабина. — А если ему кто-нибудь расскажет об этом?

Леди Тетфорд рассмеялась.

— — Хочешь, я раскрою тебе маленькую тайну? — спросила она. — Однажды, когда твоей матери было всего семнадцать лет, я зашла в ее комнату до приема и увидела, как она втирает листья герани в свои щечки.

— Вы видели, как мама это делает? — усомнилась Сабина.

— Ну конечно! Я тоже так делала в юности, но, так как я была старше твоей матери на десять лет, я уже давно узнала способ получше. Я дала ей немного моих румян, и ни ее отец, ни ее мать, ни кто-либо еще из присутствовавших на том вечере не имели ни малейшего понятия, почему у Эвелин, которая всегда была очень бледной и хрупкой, вдруг появился нежный живой румянец.

— Не могу поверить, что мама так поступала! — воскликнула Сабина.

— Я раскрою тебе еще один секрет. После этого она еще много раз брала мои румяна, особенно с тех пор, как влюбилась в твоего отца.

— Папа ужаснулся бы, узнай он об этом.

— Неведение избавляет многие человеческие сердца от ненужных переживаний, — сухо заметила леди Тетфорд. — А теперь Мари посмотрит, что можно сделать с твоим лицом. Поверь, никто ничего не заметит.

Румянец, несомненно, выглядит абсолютно естественным, подумала Сабина, глядя на свое отражение. Из зеркала на нее глядело знакомое до боли личико, и все же легкий румянец на щеках и губах и невидимый слой пудры на маленьком носике придавали ему новое выражение.

— Вот теперь ты выглядишь просто восхитительно, — одобрила леди Тетфорд. — Когда ты станешь такой же старой, как я, ты поймешь: вопреки известному выражению, что грех золотить лилию, нет на свете такой лилии, которую нельзя было бы украсить позолотой.

Сабина рассмеялась и сквозь смех проговорила:

— Благодарю вас, вы так добры ко мне. И за платье. Я лишь надеюсь, что на этом рауте не допущу какой-нибудь глупости. Я не часто бывала на приемах.

— Но ты же, разумеется, бывала в свете в Лондоне? — спросила леди Тетфорд. — Я смутно помню, как читала о твоем дебюте.

— Да, я гостила у маминой сестры. Она живет на Он-слоу-сквер, — пояснила Сабина. При этом воспоминании по ее лицу пробежала тень, леди Тетфорд заметила это и воздержалась от дальнейших расспросов.

— Пойдем, детка, — сказала она, беря свою длинную накидку из бесценного меха шиншиллы.

Мари принесла накидку и для Сабины. Накидка из бледно-голубого бархата была подбита нежнейшим лебяжьим пухом, и девушка, тихонько ахнув от восторга, немедленно закуталась в нее по самый подбородок.

— Это последний писк моды в Париже, — объяснила леди Тетфорд.

— Как же вы добры ко мне, очень, очень добры! — проговорила Сабина, чуть дыша от переполнявших ее чувств.

Леди Тетфорд взглянула сверху вниз на обращенное к ней взволнованное личико.

— Когда-то я мечтала о дочери, — ответила она. — И теперь, быть может, она у меня появилась.

Сабина почувствовала, как ее глаза тут же наполнились слезами. В голосе леди Тетфорд слышалась грусть одинокого человека, и эти печальные нотки глубоко тронули девушку, хотя она не могла знать об их истинной причине. Подчиняясь внезапно охватившему ее порыву, дна протянула руки к старой женщине, но леди Тетфорд уже направилась к дверям. В ее крашеных волосах сверкали бриллианты, а оборки ее юбки колоколом вздымались позади нее, когда она спускалась по лестнице.

Сабина была преисполнена еще большей благодарности к своей благодетельнице, когда они вернулись домой в ту ночь, но почему-то ей так и не удалось найти слова, чтобы выразить свои чувства, да и леди Тетфорд не могла говорить ни о чем, кроме своего выигрыша в рулетку.

— Я знала, что моя система наконец-то оправдает себя, — говорила она. — Я проигрывала всю неделю, но сегодня вечером все мои шаги оказались верными.

— Это было так увлекательно, видеть, что числа, на которые вы ставите, неизменно выпадают, — согласилась Сабина.

— Увлекательно! — повторила леди Тетфорд, тихонько засмеявшись. — В целом мире не сыскать подобного волнения, но тебе пока этого не понять. Тебе придется подождать, пока ты доживешь до моего возраста. Только тогда ты поймешь, о чем я говорю.

Ее глаза блестели, и, глядя на нее, Сабина почувствовала, что сейчас перед ней совсем другой человек. Леди Тетфорд была лихорадочно возбуждена, напряжена. Все ее внимание было сосредоточено на игровом столе; казалось, она забыла обо всем на свете и не видела ничего вокруг — только этот крутящийся шарик, бегающий по колесу рулетки.