— Я знаю, милорд, что вы удручены необходимостью завтрашнего отъезда из этих мест, — сказал он, — однако дело в том, что вам нечего тут больше делать.
— Но мы не успели просмотреть и половины всех тех рукописей, которые здесь находятся, — возразил лорд Фроум.
— Я знаю, что вы ищете, — произнес лама, — однако все ваши поиски в этой комнате ни к чему не приведут.
Чандра и Фроум уставились на него с таким видом, будто их поразило громом, а лама, не обращая внимания на их изумление, продолжал:
— И все же, поскольку я считаю, что ваш интерес к этой вещи не обусловлен эгоистичным тщеславием, а вызван желанием обогатить сокровищницу общечеловеческих знаний, я покажу вам то, что вы желаете видеть, хотя взять это вы с собой не сможете.
— Вы говорите о манускрипте Лотоса? — спросил лорд Фроум ровным голосом, изо всех сил стараясь скрыть свое волнение.
— У нас другие названия для обозначения этой рукописи, более священные, — ответил лама, — и я не буду спрашивать вас, как вы узнали, что она находится здесь, в этом монастыре. Должен поставить вас в известность, что уже только потому, что эта тщательно охраняемая тайна достигла ваших ушей, мне придется спрятать рукопись в другом месте.
Улыбка, появившаяся на лице лорда Фроума, удивила Чандру.
— Я никогда не думал, что судьба будет ко мне настолько благосклонна, что позволит мне увидеть манускрипт Лотоса так, чтобы этого никто не заметил.
Губы ламы тронула тень улыбки.
— Это, милорд, было бы невозможно! — уверенно заявил он. — И потом время для того, чтобы мир узнал о содержании этого священного манускрипта, еще не приспело. Однажды людские умы обретут достаточную широту, чтобы услышать и понять истину, которая в нем содержится, но не сейчас.
Он взглянул на Чандру, увидел в ее глазах разочарование и тихо добавил:
— Удовольствуйся, мое дитя, тем благом, которое принесет перевод «Песни небесной души», сделанный твоим отцом, а чтобы ты не удалилась без награды за работу, которую проделала, пойдем со мной.
Он сделал жест, который включал их обоих, и они последовали за ним через открытую дверь, вниз по нескольким длинным темным переходам, похожим на крольчатник.
Нигде не было видно ни души, и в голову Чандры закралось фантастическое предположение, что они передвигаются во времени и пространстве и поэтому не могут встретить людей, которые просто существуют в другом времени и измерении. Правда, она тут же высмеяла себя за это.
Затем наконец их поводырь, который молча шел впереди, повернул и вошел в открытую дверь, которая вела в небольшой храм.
Он был такой маленький, что Чандра скорее назвала бы его часовней, и она поняла, что это был внутренний храм, располагавшийся в глубине здания. Здесь молился сам настоятель.
Сначала было трудно разглядеть что-либо, кроме двух или трех мерцающих огоньков. Это были простые фитили, плавающие в чаше с маслом.
Затем глаза Чандры различили в этой полутьме огромную статую Будды, восходившую к самому потолку.
Божество восседало на троне в форме Лотоса, и когда Чандра смотрела на его безмятежное лицо, она ощутила то, чего не ощущала в библиотеке, — мощные волны магнетизма, накатывавшиеся на нес, волны, от которых невозможно было скрыться.
Это зрелище настолько завораживало ее, не лишая в то же время способности интересоваться чем бы то ни было, что она почти бессознательно придвинулась к лорду Фроуму и взяла его за руку.
Она почувствовала, как его пальцы крепко сжали ее ладонь. Когда он прикоснулся к ней, Чандра поняла, что он так же взволнован, как и она.
Лама, находившийся перед ними, встал на колени перед статуей Будды и начал творить молитву. Помолившись, он встал и взял какой-то предмет, лежавший на перевернутых ладонях Будды.
Лама повернулся. В руках у него был узкий деревянный ящичек, на котором были вырезаны какие-то иероглифы.
Чандра и лорд Фроум не стали спрашивать, что в нем.
Это было и так очевидно из того, как лама держал ящичек, и из выражения его лица.
Они сделали шаг вперед и встали прямо перед ним. Тогда медленно и почтительно лама поднял крышку ящика, и внутри они увидели лежавший на атласной подстилке манускрипт, который они искали.
В этой рукописи было, нечто еще. То, что исходило от нее, то, что было невероятно важно, животрепещуще. Она поняла, что если бы этот манускрипт находился в библиотеке, их притянуло бы к нему помимо их воли сразу же, как только они впервые вошли в нее.
Следуя непроизвольному порыву и не отпуская руки лорда Фроума, Чандра опустилась на колени, и почти в ту же секунду он тоже встал на колени рядом с ней.
— Теперь вы видели то, что искали, — очень тихо проговорил лама, — и удостоились такой чести, как удостаивались очень немногие, а из тех, кто не принадлежит к нашей вере, вы — единственные. Помните это в ваших сердцах, но сохраняйте виденное вами в глубокой тайне, ибо всегда найдутся те, кто захочет испортить и уничтожить то, что слишком свято для их понимания.
Он наклонился чуть пониже, так, чтобы они могли получше разглядеть манускрипт. Затем он закрыл ящик и положил его на руки Будды, из которых его и брал.
Сделав это, лама отступил на шаг и замер на месте, спиной к Чандре и лорду Фроуму. Он благоговейно взирал на лицо Святого, чья голова едва ли не достигала потолка.
Когда Чандра и лорд Фроум встали с колен, девушка поняла, что их беседа с ламой закончилась. Все, что он хотел и должен был им сказать, он уже сказал. Пустословие здесь было равносильно святотатству. Лама сделал им неоценимый подарок, позволив увидеть манускрипт своими собственными глазами, и теперь пришла пора уходить.
Она потянула лорда Фроума за руку. Наверное, он тоже понял все без слов, потому что покорился ей, и в полной тишине, нарушаемой только звуками их шагов, они направились по тем же переходам назад.
Они шли долго, и уже было подумали, что заблудились, когда внезапно перед ними возникла дверь в библиотеку, в Которую они поспешил войти.
Только тогда Чандра высвободила свою руку из руки лорда Фроума. У нее осталось впечатление, будто состоялась какая-то особая церемония, которая связала их незримыми узами и из которой они вышли совершенно обновленными. Изменилась их внутренняя суть, хотя трудно было объяснить, как именно.
Страшась слов и опасаясь, что звук голоса разрушит сейчас все то, что она переживала сердцем и умом, Чандра взяла со стола рукопись, которую они там оставили, и вопросительно посмотрела на лорда Фроума.
Впервые после долгого молчания он заговорил:
— Я повидаюсь с настоятелем. Подождите меня у ворот.
Он вышел из библиотеки и удалился по коридору, который — Чандра знала это — вел в ту часть монастыря, куда ей вход был запрещен.