— Я так себе это и представлял, — произнес герцог.
Голос его прервался.
Зоя отняла руку, прошла по комнате к обитому атласом дивану, стоящему у мраморной колонны, и села.
Герцог поймал себя на том, что не отрываясь наблюдает за ее грациозными движениями, ему казалось, она не идет, а парит в воздухе, в каждом ее движении ему слышалась музыка.
Герцог сел рядом с Зоей так, чтобы видеть ее.
— Вчера вечером я много слышал о вас, — сказал он. Зоя молчала. — Мне сказали, что вас прозвали Ледяной Девой.
Зоя слегка опустила глаза, и щеки ее порозовели.
— Это… глупое прозвище, — прошептала она. — И придумал его… глупый человек.
— Почему вы так говорите?
— Потому что на самом деле… я вовсе не… ледяная, — ответила Зоя. — Я такая по отношению только к… одному человеку.
— Князю Борису!
— Да… Он… мне… не нравится. Он шантажирует папу!
— Каким же образом? — резко спросил герцог.
— Он сказал папе, что с его помощью папу вышлют из России, что ему не позволят здесь дирижировать, если… я не сделаю того, что он… хочет.
— Это возмутительно! — рассердился герцог. — Князь не имеет права вести себя таким диким образом!
— Папа тоже так говорит, — заметила Зоя. — Папа сказал князю, что он не имеет права вести себя подобным образом. Но я все же… очень боюсь.
— Почему?
— Князь Борис очень упорный и настойчивый человек. У меня такое чувство, что он может быть очень злым и… неразборчивым в средствах, если это потребуется для достижения его цели.
— Но здесь, в Санкт-Петербурге, вы в безопасности.
— Надеюсь… — ответила Зоя. — Ее высочество… очень добра ко мне.
— Уверен, она защитит вас в любом случае, — успокоил ее герцог. — Если вам будут грозить неприятности, я тоже готов помочь.
Зоя посмотрела на него. Герцог почувствовал, что взгляд ее проник в самое его сердце, как будто она хотела найти там ответ на какой-то вопрос. Потом девушка спокойно сказала:
— Вы не должны вмешиваться… ни в какие истории, чтобы это… не повредило вашим… отношениям с царем. Я слышала, он очень привязан к вам. Русские дела… не должны касаться… вас лично.
Герцог улыбнулся:
— Но вы ведь не русская, то есть не совсем русская. Вы наполовину француженка.
— Это еще хуже! — воскликнула Зоя. — Англия ведь воюет с Францией!
— Сейчас и Россия воюет с Францией, — заметил герцог.
— Я волнуюсь за отца, как он там в Москве. Если французы подойдут к Москве, битва наверняка будет… страшной.
— Думаю, русские сделают все возможное, чтобы не подпустить французов к Москве, — уверенно сказал герцог.
— Все так ужасно… так бессмысленно, — вздохнула Зоя. — Маленькой девочкой я очень любила Париж. Папа так страдает при мысли, что столько людей гибнет напрасно, исключительно из-за ненасытных амбиций даже не француза, а… корсиканца! Почему же это происходит?
» Этот вопрос задают многие французы, которых я знаю, — подумал герцог, — но у меня нет ответа на этот вопрос «. Вместо ответа герцог сказал:
— Знаю, что у вас могут быть осложнения, если я задержусь здесь дольше, но я хочу видеть вас снова. Если вам будут грозить какие-либо неприятности, не стесняйтесь и обращайтесь ко мне.
Помолчав, он добавил:
— Обещайте мне, что поступите именно так.
— Обещаю, — мягко ответила Зоя.
Герцог подумал, насколько это характерно для нее — не избегать прямого ответа и не драматизировать событий, как на ее месте поступили бы многие женщины.
Они встали, и герцог взял руку Зои в свои.
Она почувствовала его губы на своей нежной коже.
— Берегите себя, — сказал он и, не обернувшись, вышел из комнаты.
Некоторое время Зоя смотрела ему вслед. Затем она прижала руки к груди, словно пытаясь успокоить свое смятение.
Княгиня Всевольская с Таней сначала отправились с визитом к своей престарелой родственнице, жившей в великолепном дворце на одном из островов Невы.
Она была так стара и так много пережила в своей жизни, что ее уже не интересовали происходящие события.
Однако она была верной, преданной почитательницей царя и непрестанно говорила о его обаянии и внушительной внешности.
Недавно ее посетила мадам де Сталь, французская писательница, превозносившая царя и твердившая всем и каждому, какое глубокое впечатление он произвел на нее своей благородной простотой, вызвавшей к нему в Европе огромный интерес.
— Александр, — говорила старая леди, — как раз такой царь, о котором русские давно мечтали. Увидите, он займет достойное место в истории.
Тане этот визит казался очень скучным, и она развлекалась разглядыванием красивых вещей, которыми был полон дворец.
Когда они покинули родственницу, мать сказала Тане:
— По крайней мере есть хоть один человек, который доволен правлением в России, но меня не оставляет чувство, что подобные похвалы его императорскому величеству — случай исключительный.
— А я думаю, мама, что все восхищаются царем, — ответила Таня. — Он такой красивый. В мундире он выглядит очень внушительно.
Княгиня оставила при себе довольно резкое замечание и вместо этого снова заговорила о герцоге:
— Таня, ты должна оказывать ему как можно больше внимания. Улыбайся, спрашивай его мнение, но ни в коем случае не докучай ему банальностями.
— Что ты имеешь в виду, мама?
Княгиня посмотрела на дочь и подумала, что при всем своем очаровании Таня не настолько умна, чтобы заинтересовать избалованного женским вниманием герцога.
Затем они заехали в Зимний дворец, где спросили, могут ли получить аудиенцию у царицы.
Елизавета Федоровна, всегда относившаяся к княгине с большой симпатией, тотчас же согласилась принять ее.
Княгиню с дочерью провели в личные покои царицы, и Таню поразили прекрасно украшенные комнаты.
Царица ласково встретила княгиню и ее дочь.
Сейчас, благодаря трудной ситуации в стране, отношения царской четы были гораздо лучше, чем прежде. Александр уже не проводил долгие часы с Марией Нарышкиной. Вместо этого он искал опоры в своей жене, и она от всего сердца старалась его поддержать.
Княгиня подумала, что царица сохраняет удивительное присутствие духа.
— Мадам, вы очень мужественны, — сказала она.
— Стараюсь, — просто ответила царица. — Но мне трудно передать вам, как я переживаю, что моя дорогая и любимая мною, как собственное дитя, Россия больна.