— Кто ж знал, что так все обернется?
Мимо друзей, в окружении кучи придворных дам и господ гренадерского роста, прошествовала девочка в роскошном белоснежном платье, баюкая куколку с короной на игрушечной голове. На нежном личике девочки, как и на всех в этом зале, тоже красовалась маска.
Варгул поспешил отвесить ей почтительный поклон. Иван сделал то же самое, сообразив, что перед ним младшая сестренка Вианы. Окружавшие ее господа, похоже, играли при ней роль охраны, так как все были вооружены мечами, а у двоих через плечо были перекинуты арбалеты. Девочка остановилась напротив друзей и уставилась на гитару, гриф которой торчал над плечом Варгула.
— Это что? — ткнула она пальчиком в заинтересовавший ее незнакомый предмет.
— Гитара, ваше высочество, — почтительно ответил герой. — Это такой музыкальный инструмент.
— А почему я такого не знаю? — обиделась Милена.
— Вам позволительно не знать. Этот инструмент изобретен совсем недавно на моей родине, во Франкистане, — успокоил ее Варгул.
— А-а-а… — Девочка с важным видом кивнула Варгулу, давая знать, что объяснения ее удовлетворили. — Вы будете на ней играть?
— Э-э-э… — растерялся герой, — …я и сам гитару еще толком не освоил. А вот мой друг, — поспешно перевел он стрелки, кивая на Ивана, — после бала обязательно вам что-нибудь сыграет и споет.
— Хорошо. Пойду потороплю папу с его объявлением, чтобы бал скорее кончился. Хочу послушать вашу гитару.
Девочка задрала носик кверху и пошла искать короля.
— Началось, — пробормотал Иван. — Черт! Хотя бы членов ордена на время нейтрализовать.
— Да запросто! — сверкнул Варгул глазами. — Шеф, жди здесь. У меня идея.
Варгул ввинтился в толпу гостей и испарился.
— Жди здесь… Как же, размечтался. Не одного тебя идеи посещают.
Иван с высоты своего роста нащупал глазами короля. Это было просто. Мантия Сексимена и головка Златовласки служили прекрасным ориентиром. Император двинулся прямиком к сладкой парочке. Он решил утрясти проблему просто. Добиться с помощью новой фаворитки разговора с державным наедине и прямым текстом пояснить ему, почему сейчас дочек трогать нельзя. О последствиях для себя лично Иван не думал. Был уверен, что как-нибудь выкрутится. Главное сейчас — безопасность Вианы и ее сестры. Да и Милену неплохо бы куда-нибудь припрятать, пока опасность не минует. А то, что опасность притаилась где-то рядом, он чувствовал всеми фибрами души. Враг! Сильный и коварный враг сжался, как пружина, готовый в любой момент нанести смертельный удар. И еще он чувствовал, что этот враг давно уже расшифровал его и чего-то ждет.
Пробегавшая мимо служанка в игривом передничке с подносом, заставленным бокалами с вином, шепнула на бегу голосом Траньки:
— Шеф, Варгул просил не дергаться, пока он с орденом не разберется.
Юношу пробил холодный пот.
— Он что, мочить их собирается? — невольно затормозив, с ужасом спросил Иван.
— Ну что ты, шеф! — Транька изобразила что-то вроде книксена и глазами указала на поднос. Иван сдернул с него бокал, для вида пригубил. — Арг все продумал классно. Ага, вот этот мой.
Транька, лавируя между придворных дам и кавалеров, пробилась к гостю в длиннополой серой рясе, отиравшемуся возле короля, и резко тормознула перед ним. Так резко, что вино плеснулось из бокалов на поднос.
— Ах! Неужели это вы, ваше высокопреосвященство! — Девица рухнула на колени перед кардиналом, сунула ему в руки поднос и начала лобызать край его рясы.
— Что ты, что ты, дочь моя! — залопотал оторопевший Лий II.
— Я так мечтала об этой встрече! Примите исповедь души заблудшей. Молю об отпущении грехов!
— Но, дочь моя, для исповеди здесь не место и не время.
Руки кардинала были заняты подносом, а потому он начал дрыгать ножкой, пытаясь стряхнуть с рясы назойливую служанку. Как же, размечтался. Тролльчиха так вцепилась уже не в рясу, а в его ногу, что чуть не завалила на пол святого отца. Гости оживились. По залу прокатился смех.
— А я всегда считала, что святые отцы никогда не отказывают страждущим в утешении, — сказала с удивлением Златовласка.
— Да, это странно, графиня, — радостно поддержал свою фаворитку король. — Я был лучшего мнения об ордене Серой Мглы. Если уж глава его отказывается принять исповедь у бедненькой служанки, то что же говорить об остальных святых отцах?
— Ну что вы, ваше величество, я ее приму, — заволновался кардинал, — обязательно приму, но это надо делать в исповедальне, иначе тайна исповеди будет нарушена.
— В моем дворце столько пустых покоев, — успокоил его король, — что на всех гостей хватит: уединяйтесь хоть до самого утра. Здесь есть еще желающие исповедоваться?
Сексимен был откровенно рад возможности подпустить шпильку ордену, святых отцов которой он на дух не переносил. Его слова сработали как спусковой крючок. Желающих облегчить душу оказалось очень много, и среди них были не только слуги. Только теперь Иван смог по достоинству оценить масштабы агентурной сети Варгула.
Тем не менее на всех святых отцов жаждущих утешения не хватило. Две сутулые фигуры в рясах остались безнадзорными, но и они на всякий случай выскользнули из зала, от греха подальше.
Возле Ивана возник сияющий Варгул:
— Ну как? Чисто сработано?
— Вполне. Теперь моя очередь.
— Ты что задумал?
— Уединиться с королем и вправить ему мозги.
— С ума сошел?
— А Златовласка мне в этом поможет!
— Шеф, лучше не надо.
— Надо. Меня уже засекли, так что…
Однако было уже поздно. Пока они препирались, до короля добралась его дочка.
— Папа, — с детской непосредственностью дернула девчушка за мантию отца.
— Чего тебе, маленькая? — ласково спросил Сексимен.
— Ты что-то важное объявить хотел. Давай объявляй, а то вон те дяденьки, — кивнула принцесса на Варгула с Иваном, уже пробившихся поближе к королю, — мне после бала спеть пообещали, а бал без твоего объявления до вечера не закончится, и меня уведут спать.
Гости с умилением смотрели на малышку и кидали заинтересованные взгляды на короля. Лицо Сексимена сразу помрачнело.
— Да, по-видимому, пора. Дамы и господа, прошу проследовать за мной.
Король решительным шагом двинулся к выходу из зала. Слегка недоумевающие гости поспешили за ним. Сексимен на ходу сдернул с подноса пробегавшего мимо слуги бокал с вином, выпил залпом, взял второй бокал, хлебнул для храбрости еще. Слуга, почти мгновенно изменивший траекторию движения, бежал с ним рядом, услужливо держа поднос на полусогнутой руке. Третий бокал державный выпил уже в парке, неподалеку от башни, где томилась его средняя дочка. Этот бокал не только утолил жажду державного, но и так поднял его боевой дух, что он сумел заставить себя обратиться к гостям с довольно неожиданной просьбой: