— Тогда не пущу!
— Ты че, Кузя, опух? Король кушать хочет.
— Ваше Be…
Кирилл перешагнул через домового и, не обращая внимания на его причитания, решительно двинул вперед.
В деревню вошли уже в сумерках. Вокруг царило странное оживление. На центральной площади горели костры. На огромных вертелах жарились барашки. Тут же стояли мангалы. Шашлычный дух достиг ноздрей Кирилла, его качнуло, и рефлекс Павлова чуть не заставил героя Эвритании подавиться слюной. Прямо на земле расстилались скатерти, на которые расторопные девки, поминутно озираясь, выкладывали караваи хлеба, жбан меда, деревянные чаши с квашеной капустой…
— А горцами-то тут и не пахнет! — удивился Кирилл. — Шашлык, правда… Но народец курносый…
— С севера мы, — пояснил домовой, — переселенцы. Пока эту долину отвоевали… — Кузя горестно махнул рукой. — А теперь еще и нечисть повадилась.
— Посторонись!
Кирилл с домовым торопливо отпрыгнули в сторону. Два ражих мужика катили к гигантскому дастархану огромную бочку.
— Ты глянь, Михась, Кузя опять героя приволок! — гыгыкнул один из них.
— А те-то че? Веселее будет.
— Тихо! Твоя идет.
Мужики поставили бочку на попа и вытерли пот.
— Митенька! — растрепанная женщина бросилась на грудь своему благоверному. — Кормилец ты мой! Береги себя!
— Ну полно, Настасья, полно, — засмущался Митька, — не впервой чай… В хату иди, к детишкам, ухи им закрой, неча им, да и тебе непотребство всякое слушать. Ну а мы уж тут за вас порадеем…
На небе высыпали первые звезды. Женщина, всхлипнув, облобызала на прощание мужа и метнулась прочь.
Кирилл оглянулся. Бабы и девки торопливо хватали детей и растаскивали их по домам. Со всех сторон стучали запираемые ставни.
— Ну что, герой, пошли? — ухмыльнулся Михась. — Сегодня день особенный — праздник… — Из соседнего дома выглянула испуганная женская физиономия. — В смысле горе у нас. Сейчас нечисть поганая в гости пожалует. Не боишься?
Физиономия исчезла. Дверь захлопнулась. Загремели засовы.
— Боюсь, — кивнул Кирилл, не отрывая взгляд от дастархана, — когда пожалует-то?
— Испугался! — заржали мужики.
— Ужасно, — согласился герой, — а поторопить их нельзя?
— Это как? — удивился Митяй.
Вокруг уже собрался народ. Все с любопытством разглядывали майку Кирилла. Усы кота на его груди, казалось, шевелились в мерцающих отблесках пламени потрескивающих костров.
— А вот так! — азартно сообщил Кузя, решив поддержать марку непослушного короля. — Это настоящий герой. Он тут быстро порядок наведет.
— Ой, — испугался какой-то маленький плешивый мужичонка. — А вдруг и правда герой? Надо бы предупредить… — С этими словами он метнулся куда-то в сторону леса.
— Ну так что, зовем? — нетерпеливо спросил Кирилл, желудок которого от голода рычал, как трактор. — Давай, как на елке. Сне-гу-роч… тьфу! Нечисть! Нечисть!
— А че! Давай попробуем, — хмыкнул Митяй, — может, получится? А то жди ее до полуночи…
— Не выдержу. Душа горит. А ну, дружно! Нечисть! Нечисть!
— He-чисть! Не-чисть! — подхватили мужики. Драть деревенские глотку умели. Вопили по принципу «кто кого переорет». Где-то с соседних гор сошли лавины, но их грохот не заглушил разошедшихся мужичков. Они подняли такой гвалт и вопили так упоенно, что только через полчаса обратили внимание на мечущуюся между ними высокую фигуру в черном саване.
— Совести у вас нет! Штрейкбрехеры! — визжала она. — Хлеб отбиваете у бедной старушки! Без работы оставить хотите?
— Бабуль, — взмолился Кирилл, — какая работа в твоем-то возрасте? Иди домой, на печку, сухариков погрызи… — Герой опять чуть не подавился слюной. — А зубов нет — в молочке размочи. Мы тут серьезным делом заняты. Нечисть вызываем…
— Да кто ж так вызывает! — Из савана высунулась сухая, костлявая рука и выразительно постучала Кирилла по лбу. — Я тут с полчаса вашу капеллу переорать пытаюсь, все заклинания из-за вас перепутала.
— А ты кто?
— Баньша.
— Да ну, — не поверил Кирилл, — врешь!
— Он что, больной? — повернулась баньша к мужикам.
— Насчет этого — не знаем, — выступил вперед староста, — но есть подозрение, что герой.
— Ну, это, почитай, одно и то же… — Фигура в саване опасливо отодвинулась от Кирилла метра на три. — Почему не веришь-то?
— Насколько я знаю, баньши нечисть не зовут. Они смерть предрекают.
Мужики тихо охнули и начали тихонько пятиться.
— Какой ты умный! — изумилась баньша. — Грамоте, наверное, обучен?.. Так и было когда-то, — призналась она, — а теперь старая я стала. Заслуженный пенсионер всеэвританского значения. Имею медали за особые заслуги темные да пакости мелкие… — Старушка ностальгически вздохнула. — А сейчас так… Помогаю родне по старой памяти. Из любви к искусству.
— И кому помогаешь?
— Внучатому племяннику знакомого гоблина, который лет триста назад подрабатывал у моей тетки семиюродной по дедовой линии. Родная кровь, короче. Он сейчас с дружком своим десятину с аборигенов молотит.
— Короче, все — как у нас, — загрустил Кирилл, выдергивая катану, — сплошной беспредел. Ну и долго мне их ждать? Кушать же хочется.
— Сейчас позову, — пообещала баньша, — только вы не мешайте своими руладами. — Фигура в саване набрала в грудь побольше воздуха, но тут со стороны леса затрещали кусты. — Ой, — расстроилась старушка, — сами пришли. Без вызова. Тоже, видать, проголодались.
Над площадью воцарилась тишина. Кирилл насторожился. Топало что-то очень большое и тяжелое. Метров трех-четырех высотой. Рядом ступало существо чуть ниже. Метра на два с половиной. А между ними вприпрыжку бежало что-то совсем маленькое и громогласно шептало:
— Вы его, главное, пуганите как следует, а то он всю малину нам изгадит!
На площадь вышла огромная обезьяна, поросшая белоснежным мехом, в сопровождении зеленого тролля. Из-за его ноги выглядывал тот самый плюгавый мужичонка. Обезьяна раскрыла пасть и грозно зарычала, стуча себя кулаками по груди. Чем-то она напоминала Кинг-Конга-альбиноса.
— А чего это ты так побелел? — выдавил из себя слегка струхнувший Кирилл. — Испугал кто?
От домового не ускользнуло, что его герой и сам слегка изменился в колере. Выскочив вперед, он закрыл грудью «короля» и принялся молотить короткими ручками по своей мохнатой голове. Все с любопытством уставились на него. Закончив самоистязание, Кузя задрал мордочку кверху и испустил такой великолепный вой, что все присутствующие оказались на пятой точке. Кирилл приземлился удачнее всех. Прямо на дастархан. Аромат жареного барашка ударил в ноздри. Отодрав без помощи ножа солидный кусок от ляжки, «герой» с наслаждением вонзил в него зубы и начал яростно жевать. Все облегченно вздохнули. Когда Кирилл пришел в себя, пир уже кипел вовсю.