— Чудовище какое-то, — с трудом сдерживая смех, произнес Фауст. — Значит, ежели зарубите Канцлера, все проблемы решатся сами по себе.
— Ох, не сразу, — с тяжелым вздохом признал Данька. — Потом надо будет покончить с Ящером, сварить в машинном масле Директрису, повесить Продавщицу Мороженого, посадить на кол Билетера. Ну, еще кое-кого убрать придется. Я уж не говорю, что мы должны отдубасить очкариков и тех пацанов, которые носят длинные волосы.
— Трудное дело, — согласился герцог. — А что же ваши взрослые?
— Тупое быдло, — презрительно сказал Галь. — Им пришлась по душе такая жизнь, но мы ждем перемен.
Неожиданно Данька заявил, просверлив нирванца взглядом:
— Не-а, пацаны. Не нравится он мне. Порешить его надо, пока не заложил нас.
— Без разрешения? — ужаснулся Юлька.
— Данька прав, — веско изрек Серега. — Боцман никого не наказывает за лишнее убийство.
Фауст с интересом ждал продолжения, но поезд как назло остановился возле миниатюрного вокзала. Вдоль перрона расположились в вальяжных позах гипсовые статуи: Дискобол, Девушка с Веслом и другие атлеты массового изготовления. При виде изваяний бритоголовые засверкали глазками. Данька возбужденно закричал.
— А ну, братва, вкачаем этим ублюдкам!
Чернорубашечники деловито распечатали мешок, заполненный пинг-понговыми мячиками. «Выпороть бы вас и заставить пройти полный курс сопромата», — мелькнула злорадная мысль. Вернувшись в свою секцию плацкартного вагона, Фауст подошел к окну, желая посмотреть, подействуют ли пластиковые снаряды на гипсовых спортсменов. Однако жестокая Тень нашла способ удивить бывалого колдуна.
Изваяния зашевелились, спрыгнули со своих постаментов и устремились к вагону. Растолкав пассажиров, они прогромыхали в проходе тяжелыми каменными ступнями, а затем вернулись на перрон, крепко сжимая визжащих и слабо отбивавшихся бритоголовых киллеров-недоучек.
Разложив пацанов на станционном асфальте, статуи спустили с пленников шорты, достали откуда-то связки гибких прутиков и, весело перешучиваясь, приступили к экзекуции. Каждый посвист розги сопровождался одобрительными комментариями собравшихся зрителей.
«Малолеткам повезло, что статуи оказались просто садистами, — умиленно подумал герцог. — А будь они маньяками-педофилами?» Проходивший мимо кондуктор мстительно сказал:
— Так их, гаденышей!
— Не слишком ли сурово? — подыграл ему Фауст.
— Слишком сурово? Слишком мягко — так будет вернее, добрый рыцарь! — запальчиво ответил железнодорожник. — Житья не стало от ихнего беспредела. Ни хрена не смыслят, а все туда же — лезут обустраивать мир на свой лад. Ничего, пропишет им Канцлер революционную перестройку. Скоро этого пса Боцмана вздернут на рею — вот вам слово старого корсара.
График движения не позволил герцогу долго любоваться упоительным зрелищем расправы над пионерско-готическими мятежниками. Паровозик сделал «чух-чух», кондуктор дал свисток, и безымянный полустанок растаял в бездне Отражений. Дождавшись удобного момента, Фауст провел коррекцию реальности, после чего увидел за окном гору, оседланную монументальной громадиной семейной резиденции.
Гора и крепость были точно такими, как он их выдумал, и это означало, что цель путешествия достигнута.
Он был в Дримландии.
Прохожие на улицах вежливо здоровались, провожали его долгими взглядами. Словно знали, кто он такой и зачем приехал. Вместе с тем в атмосфере чувствовалась тревога. Фауст слышал обрывки беспокойных разговоров о врагах и войне, о беженцах и всеобщей мобилизации, а также о раненых, непрерывно поступающих в городской госпиталь.
Он поспешил в школу, но по дороге свернул к дому, где прежде находилась его лаборатория. Здесь почти ничего не изменилось, все приборы стояли на прежних местах. Вдоль стен выстроились новенькие бутыли с химикатами, а над столом склонилась знакомая фигура в белом халате.
Увидев Гретхен, Фауст почувствовал, что его губы непроизвольно растягиваются до ушей в идиотской улыбке влюбленного подростка. Девушка вскрикнула, потупила глазки, шепча слова приветствия. Фауст прикоснулся губами к нежной коже щеки, которая немедленно покрылась пунцовым румянцем. Неловко отодвигаясь, пани Маргрет доложила, что все заказанные вещества готовы и можно приступать к производству взрывчатки. Потом вдруг спросила:
— Ты приехал ко мне или работать?
— Одно другому не мешает. А чего бы ты хотела больше? Она произнесла с неожиданной горечью в голосе:
— Даже не знаю. Нам надо о многом поговорить, но враг наседает. Утром сообщили, что вчера монстры разгромили уланский полк и заняли всю прибрежную провинцию.
— Брат говорил про ваши паровые пушки, — мгновенно забыв о личном, сказал герцог.
— Батарея Валентина отразила несколько атак, но монстры погасили топки, и пушки сделались бесполезным металлом.
— Валентин — это твой брат?
— Помнишь его? Вы не ладили…
— Он жив?
— Ранен, но не слишком серьезно.
— В драках с демонами не бывает несерьезных ран, — забеспокоился Фауст, — Я осмотрю парня после сражения.
Он подумал, что сейчас не время смешивать реагенты, добывая крупицы пороха. Проще самому отправиться на передовую и навести там порядок. Не понимая, что сейчас произойдет, Гретхен послушно объяснила, где идут бои, а затем испуганно молчала, пока Амулет переносил их через пространство.
Для приземления Фауст выбрал пригорок в четверти мили от позиций потрепанной пехотной части. Солдаты Олътении окружили свой лагерь рвом и заостренными кольями, а чуть поодаль колыхались орды Хаоса. Силы врага состояли большей частью из полуразумных хищников, умеющих кое-как ковылять вдоль Черной Дороги. Однако были тут и небольшие отряды настоящих демонов, прошедших по Логрусу. От сердца отлегло — Фауст боялся худшего.
— Как их много! — всхлипнула потрясенная Маргрет.
— Ерунда, на час веселья… — Он сдал Козырь Вервольфа. — Братишка, я на месте. Тут неважно — аборигены полягут, но не сумеют сдержать натиск. Срочно сюда Смилодона и остальных со стрелками и кавалерией.
— Это сотовый телефон? — машинально заинтересовалась любознательная Гретхен. — Я о них только слышала…
Спустя мгновение она была уже не в силах задавать вопросы: выходящие из раскрывшейся Карты солдаты не укладывались в воображении провинциальной учительницы.
Появление регулярной армии шокировало несчастных ольтенцев. Растерянно опустив копья, вчерашние пахари и мастеровые озадаченно смотрели, как мерным шагом проходят мимо них цепи автоматчиков, а следом бряцает сталью тяжелая кавалерия. Вскочив на Волчка, Фауст велел Гретхен оставаться на холме возле наскоро развернутого штаба, а сам повел эскадрон рыцарей, нацелив острие удара на нестройную коробку вражеской конницы.