— Посоветуй амберитам развернуть часть войск фронтом на Серпентин.
Кул отмахнулся, раздраженно сказав:
— Передам, конечно, только пользы будет мало. Эти придурки не слишком верят нашим советам. — Отец отвернулся, переговорил с кем-то, и на его лице прибавилось суровости. — Мерлин плачет, что враг захватил большую часть Хеллимбоу… В общем, так: найдите билет и сразу же убирайтесь из театра. Не знаю, для чего нужна Фернандо эта бумажка, но ясно, что нам от билета выгоды не будет.
— Именно так мы и собирались сделать, — сообщил Мефисто.
К началу сеанса они немного опоздали. В кассе билетов, конечно, не оставалось, но Амулеты провели братьев в зал лучше контрамарки. Уже погас свет, и сразу на шести экранах показывали попурри лучших фильмов столетия.
Спайкарды снова помогли — нирванцы нашли билет, только чуть-чуть опоздали. Кусочек бумаги засветился, из билета поднималось облачко розовой пыльцы. Волшебная субстанция затопила полутьму кинозала, коснулась полотнища, отражавшего лучи проекторов. Магия превратила широкоформатный полиэкран в Карту, через которую хлынул поток нечисти. Жуткие твари, коими были насыщены лучшие фильмы столетия, покидали плоскость и обретали плоть, готовые убивать.
Первым из экрана вышел отряд длинноволосых инопланетян, на плече каждого вращался излучатель плазмы. Следом выбежали с автоматами наперевес диверсанты-латинос — словно только что прибыли на десантных баржах и спешили оккупировать большую страну на севере. Потом хлынул поток вооруженных до зубов темных — в прямом и переносном смысле — личностей. Среди них мелькали сверкающие металлом фигуры — то ли роботы, то ли солдаты в тяжелой броне.
Тяжко ступая громадными лапами и помахивая многотонными хвостами, спустились в зал исполинские ящеры. Раздавив массу зрителей, они проломили стены кинотеатра и вышли в ночной город. Снаружи доносились вопли испуганных прохожих, визг тормозов, грохот обрушенных зданий. Во весь опор, сокрушая пластиковые сиденья и потоптав не успевших сбежать зрителей, ускакали девять призрачных всадников в черных мантиях. На экране между тем скопилась изрядная орава монстров, в чьих жилах циркулировала особо едкая кислота, но Мефисто сумел, применив всю силу Амулетов, закрыть козырной экран и выключить проектор.
— Куда они рванули? — выкрикнул ошеломленный Вервольф.
Мефисто помедлил с ответом. Необычное дело, даже он растерялся. В зале, кроме двух братьев, оставалось немного зрителей — те, кто не сообразили убежать, но при этом оказались счастливчиками и не были растоптаны. Как водится среди простых смертных, едва отступила непосредственная угроза, аборигены сразу сделались очень храбрыми и стали искать виноватых.
Нашли, конечно, мгновенно. Кто-то заорал, показывая на нирванцев:
— Это устроили они!
Теперь все встало по местам. Толпа увидела врага, которого можно наказывать. Братьям ничего не оставалось, как навести порядок. Мефисто хлестнул Амулетовой струной, после чего сразу стало спокойнее. Уцелевшие после экзекуции наконец-то бросились наутек, но далеко не убежали.
Через пролом в стене втиснулась уродливая, с пассажирский вагон размером, башка ящера. Челюсти громко чавкнули, прихватив нескольких зрителей. Кажется, тварь даже не пыталась прожевать добычу — просто заглотила.
— Как ты мне надоела, скотина, — с отвращением произнес Меф.
Он поиграл с Амулетом. Извергаемая Чешуйкой энергия приняла форму лезвия — слегка искривленного, широкого, в десяток метров длиной. Этим сверкающим клинком Мефисто отсек ящеру голову, и вязкая густая кровь хлынула в зал из обрубка шеи. Вервольф, спасаясь от крови дракона, встал на подлокотники сидений, прошел по ним до первого ряда и перепрыгнул на сцену.
— Поднимемся на крышу, — предложил он. — Надо осмотреться.
Вервольф пошевелил мышцами спины — для полета необходимо было отрастить крылья. Отправляясь во вражеский тыл, он не взял свои Амулеты — не хватало еще, чтобы Чешуйки попали в чужие лапы.? — Полетели. Держись за меня, — сказал ему старший брат, а затем, когда Верви вцепился обеими руками в его пояс, добавил: — Мог бы и мысленно хватать — вполне достаточно.
— В следующий раз научишь, как это делается…
Оказавшись на крыше кинотеатра, Вервольф первым делом посмотрел вниз. Бросилась в глаза туша агонизирующей рептилии. Голову твари Меф отрубил еще четверть часа назад, но хвост продолжал трепыхаться, расшвыривая обломки автомобилей.
Потом Оборотень огляделся по сторонам и непроизвольно вскрикнул:
— О Дьявол…
— Здесь я, не беспокойся, — сообщил старший брат. — Что там стряслось?
— А ты сам погляди. — Вервольф вытянул руку, указав направление.
Орава нечисти, возглавляемая бессмысленно громадной тиранозаврихой, покинула Кунем. В свете полной луны, да еще при поддержке магического зрения, нирванцы видели, как отринутые киноэкраном твари соединились за городом с подошедшим войском Ганеша.
— Куда они отправились? — нахмурясь, спросил Мефисто.
— Я же говорил — на Серпентин. Замыкают кольцо вокруг армии Бенедикта.
Покачав головой, Меф признал очень злым голосом:
— Кажется, здесь мы проиграли.
— Будем честны, — сказал Вервольф, — Мы потерпели серьезное поражение. Придется дать бой в другом месте.
— Сначала сделаем, что возможно, в этом Отражении.
Обернувшись гарпиями, братья полетели вдогонку за уходящей армией. Настигнув отставшего от колонны запыхавшегося ящера, они пустили тиранозавровой самке кровь и оставили умирать посреди конопляного поля. Где-то и когда-то их поступок откликнется вымиранием этих рептилий.
Новые взмахи крыльев — и два нирванца обрушились на отряд древнеримской жандармерии. Античные копы шагали по дороге, обсуждая политические новости. По мнению большинства, прежний император был не прав, решив завещать престол лучшему генералу, а не законному наследнику, то есть своему сыну.
Опешив, Вервольф сказал:
— Послушайте, придурки, в Риме не было передачи власти по наследству.
Мефисто аж вдвое сложился от хохота. Хмуро зыркая на братьев подбитым глазом, римлянин ответил:
— Не знаю, про какой Рим вы говорите, сэр, но у нас именно по наследству. От отца к сыну.
— Римляне не говорили «сэр»! — взвыл Вервольф. — Что за дебильное Отражение породило этих ублюдков?!
— Голливуд, — прошептал сквозь спазмы смеха Мефисто. — У них даже эсэсовцы друг друга «сэрами» и «мистерами» обзывают.
Плюнув, Оборотень разрешил:
— Ладно, ступайте в свой Рим, но агитируйте патрициев за демократию и свободу слова.
— Именно этим мы всегда и занимались, — с достоинством сообщил центурион. — Все наши жандармы — активисты демократической партии.