— Ну что, начинаем? — спросил Никита Авдеевич, стоявший по правую руку от царя-батюшки, восседавшего на троне.
— Начинай, — махнул рукой державный.
— Кто там первый? — рявкнул воевода.
— Немецкий посол барон Вильгельм фон Тель просит удиенцию, — сунул голову в дверь дьячок посольского приказа.
— Пусть погодит чуток, — оживился Иван, — мы сейчас подготовимся.
Дьячок просочился внутрь тронного зала, прикрыл за собой дверь и застыл в ожидании приказа.
— Будет знать, как наш эликсир перед Европой срамотить… — радостно потер руки Никита Авдеевич, подбежал к двери и двинулся оттуда к трону размеренным метровым шагом, старательно отсчитывая шаги, — …восемь, девять, десять.
Воевода решительно отчеркнул ногой линию на пушистом персидском ковре и вскинул голову на царя-батюшку. Тот сполз с трона, подошел к отметке, внимательно посмотрел на дверь, взвесил скипетр в руке и отрицательно мотнул головой. Никита Авдеевич поднял брови. Иван выразительно чиркнул себя скипетром по горлу. Воевода понял и отсчитал еще один шаг. Одиннадцатиметровая отметка царя-батюшку удовлетворила. Он еще раз примерился, прикидывая, как полетит скипетр из державной руки, довольно крякнул и кивком головы дал добро. Василиса Премудрая с тревогой следила за приготовлениями к приему немецкого посла, и как только до нее дошел смысл происходящего, она замахала руками, пытаясь остановить своего царственного супруга, но в этот момент Чебурашке опять стало дурно, и он выпал из-за шторы, теряя сознание в очередной раз. Следом выпали остальные члены синдиката. Именно так Яга и описывала начало приема, который привиделся ей во сне.
— Это еще что такое? — подпрыгнул Иван.
Василиса нахмурила брови.
— Подслушивали?
— Сон бабулин проверяли, — простонал Гена, приходя в себя.
— И ведь сбывается! — жалобно мяукнул кот. — Никак вещий оказался.
— Что за сон? — насторожилась Василиса.
— Да… — Яга растерянно оглянулась на свою команду, трепыхавшуюся на полу. Рассказывать о видениях относительно царской четы ей не хотелось.
— На Папу кто-то наехать хочет, — пришел ей на помощь зелененький домовой.
— Что!!! — взревел Иван. — На Папу? Побратима моего? Кто посмел?!!
— Из иноземцев кто-то, — заспешила ведьма. — Чую, не наших это рук дело.
— Точно, — подтвердил зелененький домовой, поднимая с пола не менее зеленого Чебурашку.
— Иноземцы, говоришь? — побагровел Иван. — Быстро собирай послов! — рявкнул он на думного дьяка.
Тот пулей вылетел из тронного зала.
— Оу-у-у… майн гот! — простонал получивший дверью по лбу барон Вильгельм фон Тель.
Дверь захлопнулась.
— Что ты задумал? — всполошилась Василиса.
— Сейчас я им прочту лекцию о вреде наезда на Папу, для ихнего же здоровья! А потом войной по всем странам! — решительно рубанул скипетром Иван.
— Подготовиться надо, — заволновался Никита Авдеевич. — Стратегию, тактику продумать.
— Чего там думать? Заходим в одну страну, чистим всем подряд репу, потом спрашиваем: не вы ли на Папу заговор готовите? Если нет, извиняемся, берем в союзники и идем дальше. Проходим все государства…
— А вдруг кто-нибудь сразу сознается? — осадил его Гена.
— Еще раз в репу, а потом за моральный и физический ущерб двойную мзду.
— Так физически ж они пострадают. — Лихо поправил на носу очки.
— Я тоже. Вдруг об их морды кулаки разобью?
— Резонно, — согласился Чебурашка. Министр финансов уже успел прийти в себя и что-то торопливо считал на своем куркуляторе. — А моральный ущерб в чем?
— Так какие ж нервы надо иметь, чтоб на их разбитые физиономии смотреть? Мы люди мирные. Нам такие ужасы противопоказаны.
За дверями уже слышался шум. Доблестная охрана сгоняла в приемную послов.
— Заводи первого! — рявкнул Иван.
— Найн! Найн! Я не хочу!
Из-за двери послышались глухие удары.
— Царь-батюшка сказал: заводи — значит, заводи! И нечего было под дверью подслушивать! Давно б огреб царское благословение в лоб и отдыхал бы сейчас в беспамятстве.
Распахнулась дверь. Расторопная стража втащила в тронный зал распятого на кресте посла. Барон фон Тель рвался на свободу, оглушительно визжа, но веревки, которыми он был примотан к крестовине, не давали.
— Куды ставить-то, царь-батюшка?
— А вот где стоите, там и ставьте, — распорядился Иван, раскручивая скипетр.
— Ванюша, ты с ума сошел! — всполошилась царица.
— Не мешай! Они мне все за Папу ответят! — Скипетр сорвался с державной руки.
Процедуру дознания Иван вдовий сын затягивать не собирался. И правильно делал, ибо на далеком Востоке, который все почему-то называли Ближним, уже назревали события…
Дворец Ад-Димирияту — короля джиннов.
— Гассанчик, плов готов?
— Готов.
— А торт?
— Тоже.
— А доча? Доча как?
— Жасмин наша цветет и пахнет. Надевает свой лучший наряд, но…
— Что? — схватился за сердце король джиннов.
— Но сказала, что, если жених ей не понравится, пеняйте на себя.
— Что значит — пеняйте за себя? — подпрыгнул на троне Ад-Димирияту. — Да такого жениха поискать! Обнаглела девчонка! — Король джиннов колобком скатился со своего насеста. — Сейчас я ей покажу…
— Ваше джинновское величество, — рухнул перед ним на колени главный визирь, простирая руки, — лучше не надо! Она же наполовину человек! Снова на международный скандал нарвемся! Вспомните, как она Тора его же молотом приголубила. Едва откачали! Не стоит ее раздражать раньше времени. А вдруг жених скажет что-нибудь умное и сумеет ей понравиться?
— Ты сам-то в это веришь?
— Я надеюсь на чудо, — честно признался Гассан. — С ней помягче надо. Каждый раз, когда вы ее в «одиночку» сажаете, у меня сердце кровью обливается. Не приведи аллах, кто найдет, она три желания исполнит и станет обычным человеком.
— Где прикажете накрывать? В пиршественном зале или в тронном?
Король с главным визирем повернули головы. В тронный зал вплыла голубая тень. Приняв образ седобородого благочестивого старца в пестром халате, тень почтительно склонила голову. Из-под чалмы недобро сверкнули два черных глаза.
— Омар, — досадливо отмахнулся главный визирь, — с такими мелочами приставать к повелителю…
— Это не мелочь, — прошипел Омар, с ненавистью взглянув на брата. — Пиршественный зал вплотную примыкает к покоям Жасмин. В прошлый раз он был разгромлен принцессой, пока она гонялась с Мельониром [2] за Тором.