– Не надо, на сытый желудок и заснуть можно.
Комбат сунул в окошечко деньги, получил пакет с чуть теплыми булочками, из которых торчали политые кетчупом сосиски. Соус тут же проступил сквозь бумагу кровавыми пятнами. Но аппетит комбату ничто не могло испортить. Теперь он уже не боялся опоздать и поэтому чуть сбавил скорость. Вел он машину одной рукой, второй то и дело подносил ко рту приправленные соусом булки.
* * *
Уже светало, когда он оказался в Питере.
Город он знал хорошо и поэтому поехал к дому, где жила сейчас Наташа, не по центральным улицам, а по боковым, чтобы не тратить лишнее время на светофоры. Питер уже ожил, правда, на улицах сновали большей частью трамваи, автобусы, троллейбусы. Люди посолиднее, те, кто пользовался своими машинами, еще оставались дома. Время деловых людей не наступило.
«Ну, вот, и приехали…»
Машина замерла у подъезда. Комбат, с виду свежий, будто только что встал с постели, легко взбежал на третий этаж и утопил кнопку звонка. Обитые потертой клеенкой двери открылись не сразу. Сперва потускнел глазок – кто-то припал к нему с той стороны – затем послышался испуганный голос:
– Кто там?
– Борис Иванович Рублев. Ты, что ли, вчера звонила? Не признаешь?
– Станьте так, чтобы я могла вас видеть, – попросила Наташа.
– Давай – смотри.
Рублев развернулся сперва в профиль, затем анфас.
Дверь тут же открылась. Девушка стояла на пороге, завернутая в одеяло, хвост которого лежал на не очень чистом полу.
– Что ж ты звонишь, а сама не встречаешь, не ждешь? – комбат, не дожидаясь приглашения, шагнул в тесную прихожую и оказался лицом к лицу с Наташей.
– Осторожно, кот убежит! – пискнула девушка, пытаясь поймать резвого серого кота, рвущегося к выходу.
Но стоило коту завидеть комбата, как он тут же замер, сел и недвижными зелеными глазами уставился на пришельца. Наверное, так его не испугал бы и огромный злой пес. Сидел и не двигался.
– А ну пошел! – комбат протянул к нему руку. – Не понял, что хозяйка тебя не пускает.
Кот тут же зашипел, оскалив пасть, и стал пятиться.
Его хвост распушился. Не выдержав взгляда Рублева, животное бросилось обратно, спасаясь в комнате своей хозяйки.
– Я не хозяйка, но он меня слушается.
– Не заметил.
Наташа поплотнее запахнула одеяло и потянулась рукой, чтобы прикрыть дверь. В узкой прихожей места было мало и ей пришлось прижаться грудью к Рублеву, чтобы закрыть замок.
Она неловко улыбнулась.
– Вы проходите на кухню, я сейчас, – извинилась Наташа. – В комнату не приглашаю, там моя подруга спит. Она любит поспать с утра.
– Сейчас.
Присев, комбат развязал шнурки, сбросил ботинки и, тяжело ступая, направился на маленькую кухню, где на столе примостились две немытые чашки с обсохшими ложечками и стояла пепельница с окурками, перепачканными помадой.
Из комнаты доносился шепот:
– Да не бойся, он у тебя жить не будет!
– Знаешь, мне и без тебя проблем хватает, Наташа.
Вздохнуть невозможно.
– Ты бы только его видела!
– Да нет уж, дорогуша, мужчин я по запаху узнаю. Если в моем вкусе, я его за километр чую.
– Никто тебе его и не предлагает.
– Он молодой?
– Если поднимешься, сама увидишь.
Комбат повел плечами, достал сигарету, вправил ее в костяной, оправленный медью мундштук, и с удовольствием закурил. Поискал взглядом, найдя пакет с кофейными зернами, зачерпнул пригоршню, бросил себе в рот с десяток зерен и принялся жевать.
– Я сейчас! – крикнула Наташа и вновь прикрывшись одеялом, сжимая в руке одежду, и бежала в ванную. Несколько раз хлопнула дверью, пытаясь закрыть вконец разболтанную защелку.
Стекла в окне между ванной и кухней не было, поэтому Рублев слышал, как журчит вода в унитазе, совмещенного санузла, как скрипят и дергаются под напором краны со сношенными прокладками.
– Я сейчас кофе приготовлю, – заслышав покашливание Рублева, крикнула Наташа.
– Да нет, кофе я уже пожевал, достаточно будет и воды – запить.
– Не поняла.
– Это не важно, по существу лучше поговорим.
– Я скоро.
Наконец Наташа появилась в кухне, одетая совсем не по-парадному, но и не так, как привыкла обычно ходить у себя дома. Джинсы, рубашка, свитер – все это принадлежало ее подруге. Она зажгла плиту, поставила чайник и, сев напротив Рублева, жадно закурила. Вид комбата заворожил ее. Таких крупных, сильных мужчин ей приходилось видеть не часто, а тем более, сидеть с ним за одним столом. От растерянности она даже забыла, что ей, собственно, от него сейчас нужно. Смотрела и моргала.
– Расскажи все по порядку, что с Аидрюшей.
– Я так растерялась…
– По порядку.., по порядку…
Комбат спокойно смотрел на девушку. Та не чувствовала в его взгляде ни желания, ни сочувствия, хотя до этого она привыкла ощущать, что мужчин тянет к ней. От этого спокойного взгляда волнение ушло, и она принялась спокойно, обстоятельно рассказывать все, что ей было известно о происшедшем с Андреем. Она довольно детально вспомнила тот злополучный день в баре, затем, немного смущаясь, принялась рассказывать о своем визите в квартиру, о том, как услышала скрежет ключей в двери, залезла в шкаф, о том, как не растерявшись, выпустила грабителю прямо в лицо содержимое баллончика со средством по уходу за обувью.
Наконец Наташа смущенно пожала плечами:
– Вот, в общем-то и все.
– Хреновина какая-то получается, – задумчиво произнес комбат.
– Да, но мне от этого не легче, – и тут же добавила, – да и брату вашему тоже.
Некоторое время комбат сидел, задумавшись. Затем по-хозяйски выключил огонь под чайником, когда тот закипел, бросил в чашку щепоть чайных листьев, крупных, иссиня-черных. Подождал, пока они размокнут, пока вода приобретет густой – до непрозрачности цвет и с удовольствием принялся пить.
Лишь только когда в чашке убавилось до половины, комбат потянул к себе телефон и набрал номер квартиры Андрея. Никто ему, естественно, не ответил. Затем так же деловито он принялся искать в собственной записной книжке рабочий номер своего брата. Но и на этот раз Бориса Рублева ждало разочарование. Банк еще не открылся и никто не брал трубку.
– Слушай, девонька, – сказал он, – может, это всего лишь цепь глупых совпадений?
– Ничего себе глупых! – воскликнула Наташа. – Андрея ОМОН забрал, меня чуть не убили, я дома жить не могу…