Он не спросил: «почему». Монео больше не задавал себе этот вопрос и не искал понимания, вернувшись на твердую для себя почву. Он снова стал мажордомом, управляющим хозяйством Бога-Императора, первым министром.
Он владеет существительными, глаголами, частицами, с помощью которых оперирует действительностью. Слова выступают для него в своем исконном смысле и со своими обычными функциями. Монео никогда не использует трансцендентный потенциал своих слов, но зато хорошо понимает их повседневный, обыденный смысл.
— Так что вы ответите на мой вопрос? — настаивал на своем Монео.
Лето взглянул на него, подумав: Я, напротив, чувствую, что слова в наибольшей степени полезны, когда открывают для меня отблеск притягательных и неоткрытых мест. Но это употребление слов настолько мало понимается современной цивилизацией, которая продолжает верить в механистическую вселенную абсолютных причин и следствий, очевидно сводимых к корневой причине и единственному следствию этой причины.
— Ты надоедлив, как софизмы, которые иксианцы и их коллеги с Тлейлаксу навязывают человечеству, — заявил Лето.
— Господин, я очень сильно расстраиваюсь, когда вы не обращаете внимания на очень важные вещи.
— Я обращаю на них внимание, Монео.
— Но не на меня.
— Даже на тебя.
— Ваше внимание блуждает, господин. Вам нет необходимости скрывать это от меня. Я предам себя прежде, чем предам вас.
— Ты считаешь, что сейчас я витаю в облаках?
— Что… в облаках? — переспросил Монео. Раньше он никогда не задавал такого вопроса, но теперь…
Лето объяснил иносказание, подумав при этом: Как это старо! В мозгу Лето взревели винты самолетов. Шкуры для одежды… охотники… скотоводы… долгий подъем по лестнице понимания… а теперь им предстоит сделать еще один, очень большой шаг, еще больший, чем древним.
— Вы предались праздным мыслям, — произнес с укоризной Монео.
— У меня есть время для праздных мыслей. Эта, например, очень интересна — она касается меня, как единичной множественности.
— Но, господин, есть вещи, которые требуют нашего…
— Ты бы очень удивился, узнав, что иногда получается из праздных мыслей. Я никогда не гнушался целыми днями раздумывать о вещах, которым обычный человек не Потрудился бы уделить и нескольких минут. Но почему бы и нет? При моей ожидаемой продолжительности жизни около четырех тысяч лет, значит ли что-нибудь один день? Сколько длится нормальная человеческая жизнь? Она длится около одного миллиона минут. Я уже прожил столько дней.
Монео, подавленный таким сравнением, застыл в молчании. Он вдруг осознал, что его жизнь меньше пылинки в глазах Лето. В действительности он прекрасно понимал иносказания.
Слова… слова… слова… подумал Монео.
— В сфере чувств слова почти всегда бесполезны, — продолжал вещать Лето.
Монео почти перестал дышать. Бог-Император может читать мысли.
— В течение всей нашей истории, — продолжал между тем Лето, — самой значительной функцией слов было окружать собой некие трансцендентные события, отводить для них место в хрониках и объяснять события таким образом, что когда в следующий раз мы употребляли эти слова, то говорили: ага, они обозначают такое-то и такое-то событие.
Монео был уничтожен этими речами, ужаснувшись непроизнесенным словам, которые заставили его напряженно думать.
— Именно так события исчезают для истории, — сказал Лето.
После долгого молчания Монео снова отважился заговорить:
— Вы так и не ответили на мой вопрос, господин. Как быть со свадьбой?
Каким утомленным он выглядит, подумал Лето. На его лице печать поражения.
Император быстро заговорил:
— Твоя служба нужна мне сейчас как никогда раньше. Бракосочетание должно пройти на высшем уровне. Только ты сможешь обеспечить это.
— Где будет проходить церемония, господин?
Его голос немного оживился.
— В деревне Тибур, в Сарьире.
— Когда?
— Выбор даты я предоставляю тебе. Ты сообщишь ее, когда все будет готово.
— Как будет проходить церемония?
— Я проведу ее сам.
— Нужны ли будут вам помощники, господин? Какие-нибудь приспособления или предметы?
— Ритуальные побрякушки?
— Какие-нибудь вещи, о которых я…
— Нам не потребуется много для этой маленькой шарады.
— Господин, я умоляю вас!
— Ты будешь стоять рядом с невестой и передашь ее мне, — сказал Лето. — Мы проведем обряд по старинному фрименскому обычаю.
— Нам потребуются водяные кольца, — сказал Монео.
— Да, я воспользуюсь водяными кольцами Гани.
— Кто будет присутствовать на бракосочетании, господин?
— Только караул гвардии Говорящих Рыб и аристократия.
Монео изумленно уставился в лицо Лето.
— Что? Кого господин имеет в виду под аристократией?
— Тебя, твою семью, свиту, придворных Цитадели.
— Мою… Монео судорожно глотнул. — Вы включаете сюда… Сиону?
— Да, если она перенесет испытание.
— Но…
— Она что, не член твоей семьи?
— Да, она из Атрейдесов и…
— Тогда мы безусловно включаем Сиону в число гостей.
Монео достал из кармана металлический блокнот — еще одно иксианское изобретение из проскрипций бутлерианского джихада. Мягкая усмешка коснулась губ Лето. Монео знает свои обязанности и исполнит их наилучшим образом.
Было слышно, как Айдахо громко недоумевает за дверью по поводу своего затянувшегося ожидания, однако Лето игнорировал этот шум.
Монео знает цену своим привилегиям, подумал Лето. Это тоже своего рода женитьба — привилегий и обязанностей. Это объяснение аристократа и его извинения.
Монео тем временем закончил запись.
— Несколько деталей, господин, — сказал он. — Будет ли какой-то особый наряд для Хви?
— Защитный костюм и накидка фрименской невесты — и то и другое подлинное.
— Ювелирные украшения и другие побрякушки?
Лето посмотрел на пальцы Монео, постукивавшие по крышке блокнота. Он увидел в них признаки разложения и тлена.
Лидерские способности, мужество, чувство порядка и знания — всем этим Монео обладает в избытке. Они окружают его, как священная аура, но только мои глаза способны различить гниение, скрытое под этой блестящей оболочкой. Это неизбежно. Если меня не станет, то это немедленно станет видно всем.