— Еретичка? — Тега охватило негодование.
— Это шутка для узкого круга Бене Гессерит, — сказала Тараза. — Мы должны с абсолютной точностью следовать приказам Верховной Матери. И мы так поступаем, за исключением тех случаев, когда не соглашаемся с этими приказами.
Тег улыбнулся и сделал еще один большой глоток.
— Странно, — снова заговорила Тараза, — но пока мы занимались этим маленьким конфликтом, я ловила себя на мысли о том, что относилась к тебе как к одной из наших Сестер.
Тег чувствовал, как питье согревает желудок. В ноздрях появился щекочущий запах. Он поставил пустой стакан на столик и сказал:
— Моя старшая дочь…
— Должно быть, это Димела. Ты должен отдать ее нам, Майлс.
— Это не мое решение.
— Но одно твое слово… — Тараза пожала плечами. — Ну ладно, что было, то прошло. Что с Димелой?
— Она часто думает, что я слишком похож на одну из вас.
— Слишком?
— Она очень верна мне, Верховная Мать. Она не понимает сути наших отношений и…
— А какие у нас отношения?
— Вы приказываете, а я подчиняюсь.
Тараза посмотрела на него поверх стакана. Потом поставила его на стол.
— Да, ты никогда не был еретиком, Майлс. Возможно, только изредка…
Он торопливо заговорил, стараясь отвлечь Таразу от подобных мыслей.
— Димела думает, что регулярное употребление меланжи делает людей похожими на вас.
Разве это так? Разве не странно, Майлс, что гериатрические отвары имеют столько побочных эффектов?
— Я не нахожу это странным.
— Ты, конечно, нет, — она осушила стакан и окончательно отставила его. — Я поняла, что отработанный мною путь удлинения человеческой жизни у некоторых людей, например, у тебя, привел к усилению способности понимать человеческую природу.
— Чем дольше живешь, тем больше наблюдаешь.
— Не думаю, что все так просто. Некоторые люди так и не обретают способности наблюдать. Для таких жизнь проходит, как некая данность. Они проявляют немного тупого упрямства и с яростью и негодованием отвергают все, что может вырвать их из фальшивой безмятежности.
— Мне никогда не удавалось составить приемлемый для меня баланс потребления Пряности, — сказал Тег, говоря о работе ментата по обработке данных.
Тараза кивнула. Очевидно, что она и сама сталкивалась с подобными трудностями.
— Мы — Сестры Общины придерживаемся одного пути в большей степени, чем ментаты, — сказала она. — У нас есть процедуры ухода с неправильного пути, но эта особенность остается.
— Наши предки в стародавние времена сталкивались с этой проблемой, — сказал он.
— До открытия Пряности все было по-другому, — ответила она.
— Но их жизнь была очень коротка.
— Пятьдесят, сто лет — нам кажется, что это не очень много, но…
— Они успевали сделать больше за более короткое время, как бы прессуя его.
— Иногда они становились просто фанатиками времени.
Сейчас она делится с ним впечатлениями от прогулок по чужой памяти, догадался Тег. Не в первый раз сталкивался Майлс с этой способностью к познанию древности. Его мать черпала из кладезя памяти от случая к случаю, но каждый раз в виде урока. Тараза сейчас делает то же самое? Хочет его чему-то научить?
— Меланжа — это многорукое чудовище, — сказала Тараза.
— У вас никогда не возникает сожалений о том, что ее вообще открыли?
— Без Пряности не существовала бы Бене Гессерит.
— И Гильдия.
— Но не было бы и Тирана, и Муад'Диба. Пряность дает одной рукой и отбирает всеми другими.
— В какой же руке находится то, чего мы так сильно жаждем? — спросил он. — Не встает ли всегда этот проклятый вопрос?
— Ты есть некое отклонение от нормы, тебе известно об этом, Майлс? Ментаты очень редко углубляются в недра философии. Думаю, что это одна из твоих сильных сторон. У тебя редкостный талант сомнения.
Он пожал плечами, такой поворот беседы начинал действовать ему на нервы.
— Ты нисколько не удивился, — сказала она. — Но ты держись за свои сомнения. Сомнение — необходимая черта философа.
— В этом нас уверяет Дзенсунни.
— В этом сходятся все мистики, Майлс. Не стоит недооценивать ценности сомнения. Это очень сильный побудительный мотив к размышлению. С'тори считает, что сомнение и уверенность — равные аргументы.
Непритворно удивленный Тег озадаченно спросил:
— Преподобные Матери практикуют Дзенсунни?
Такая мысль раньше никогда не приходила ему в голову.
— Только один раз, — ответила Тараза. — Мы достигаем тотального состояния с'тори. При этом в процесс вовлекается каждая клетка.
— Испытание Пряностью, — сказал Тег.
— Я была уверена, что твоя мать говорила тебе об этом, — призналась Тараза. — Очевидно, она никогда не объясняла тебе сродство с Дзенсунни.
В горле у Тега возник ком, он с трудом сглотнул слюну. Очаровательно! Она позволила ему по-новому взглянуть на внутреннее устройство Бене Гессерит. Это изменило все его понятия и даже взгляд на собственную мать. Они были удалены от него на недосягаемое расстояние, куда он не мог последовать за ними. Они иногда думали о нем, как о соратнике, но он не мог быть допущен в узкий круг Сестер Бене Гессерит. Он мог только прикидываться своим, но не более того. Он никогда не станет таким, как Муад'Диб или Тиран.
— Предзнание, — произнесла Тараза.
Сказанное слово переключило внимание Тега. Она сменила тему разговора, не отклонившись при этом от сути.
— Я действительно думал о Муад'Дибе, — признался Тег.
— Ты думаешь, он умел предсказывать будущее? — сказала Тараза.
— Так учат ментатов.
— Я слышу сомнение в твоем голосе, Майлс. Он предсказывал или творил? Предзнание может быть смертельно опасным. Люди, которые требуют у оракула предсказаний, обычно хотят узнать цены будущего года на китовый мех или что-то подобное. Никто из них не хочет, чтобы ему шаг за шагом предсказали развитие его собственной жизни.
— При этом не бывает никаких сюрпризов, — задумчиво произнес Майлс.
— Именно. Если человек вдруг обретет такую способность к такому предсказанию, то его жизнь станет невероятно скучной.
— Вы полагаете, что жизнь Муад'Диба была скучна?
— Да, как и жизнь Тирана. Мы думаем, что вся их жизнь была попыткой разорвать цепи, которые они сами создали.
— Но они верили…