– Но они разносят…
– Пусть крушат. Потом займутся ремонтом. Хороший бунт позволит им выпустить пар и здорово утомит. Вот тогда мы обратим его себе на пользу – но только хорошо все обдумав.
Оукс ожидал ответа, но динамик подозрительно молчал.
– Хесус?
– Да, Морган. – Льюис, похоже, задыхался. – Думаю, тебе… лучше перебраться… в Редут, и немедленно. Мы не можем ждать деньстороны, но ты…
– Хесус, ты где?
– В старом блоке Первой. Мы вывозили последние…
– Почему я должен переезжать в Редут? – Оукс включил свет и заморгал. – Бунт стихнет. Покуда периметр держится, мы можем…
– Морган, они не просто шумят и ноют! Они убивают людей. Мы заперли оружейные, но кто-то из бунтовщиков…
– Редут еще не готов! Ущерб не мог…. я хочу сказать, там вообще безопасно?
– Вполне. И работники отобраны лично Мердоком. Лучшие. На них ты можешь положиться. И, Морган…
Оукс попытался сглотнуть.
– Да?
Снова долгая пауза, и сбивчивые обрывки разговоров на заднем плане.
– Морган?
– Я на связи.
– Тебе пора. Я все устроил. Мы выкурим бунтовщиков из ключевых проходов. Мои ребята будут у тебя через пару минут; сигнал – наш обычный. Через четверть часа ты должен быть в ангаре для челноков.
– Но мои записи! Я еще не закончил…
– Потом заберем. Я тебе оставлю у команды челнока диск с информашкой. Как только прибудешь в Редут – сразу свяжись со мной.
– Но… я… а как же Легата?
– На борту она в безопасности! Из Редута с ней свяжешься.
– …Так плохо?
– Да.
Связь прервалась.
Амплитуда маятника может меняться, но период – нет. Каждый взмах занимает равное время. Подумай о последнем взмахе, амплитуда которого есть бесконечно малая величина. В него укладывается вся наша жизнь – в последнее качание маятника.
Керро Паниль, «Записные книжки».
Легата глядела мимо Оукса, на море за стенами Редута. Закат здесь был последовательный – вначале Алки, потом Рега дисциплинированно уходили за горизонт, где взбухали далекие тучи. На берег залива лениво накатывались волны, разбиваясь у подножия утесов, которые оседлал Редут. Двойные плазовые стены и изолирующий фундамент заглушали звук, но Легата стопами чувствовала удары прибоя. Брызги мутили воздух, усеивали капельками плазмаглас смотровой галереи.
Дисциплинированный закат и буйное море.
Легату охватило чувство ложного покоя. Оукс утешался алкоголем, Льюис – работой. Из Колонии все еще приходили какие-то сообщения, но, судя по последним, старый комплекс Первой лаборатории находился в осаде. Хорошо, что Мердок успел подняться на борт.
Буйное море.
На поверхности мелькали лишь отдельные стебли келпа, и отсутствие его казалось Легате необъяснимо тягостной потерей. Прежде келп усмирял прибой. Теперь ветер взбивал гребни волн в белую пену. Подумал ли Льюис об этом?
– Почему ты связываешь келп с дирижабликами? – спросила она.
– Ты же видела отчеты. Это или партнеры по симбиозу, или формы одного существа.
– Но это не значит, что они мыслят.
Оукс глянул на нее из-под набрякших век, поболтал янтарное вино в рюмке.
– Тронь один, и отзовутся другие. Они действуют совместно. Они думают. – Он ткнул пальцем в сторону утесов по другую сторону залива, где висели редкой чередой дирижаблики, точно бдительные часовые.
– Они не нападают, – заметила Легата.
– Собираются.
– Как ты можешь быть уверен?
– Мы же собираемся.
– Может, они не такие, как мы. Может, они глупее.
– У них хватает ума отступить и перегруппироваться, когда мы побеждаем.
– Но они агрессивны, только если чувствуют угрозу. Они просто… помеха.
– Помеха?! Они угрожают нашему существованию.
– Но… они такие красивые.
Легата поглядела на плывущие за заливом оранжевые дирижабли. Как величаво они маневрируют, касаются щупальцами скал, удерживаясь на месте, чтобы не столкнуться с собратьями.
Она отвернулась, глядя только на Оукса, и попыталась сглотнуть, но в горле пересохло. Босс смотрел в рюмку, тихонько болтая жидкость. Почему он молчит о том, что случилось в Колонии? Легата начинала нервничать именно потому, что Оукс был неестественно спокоен. С начала голодного бунта прошло двое полных суток. Что там творится? Она чувствовала, что в игру вступили новые силы. Во всем Редуте царила деловитая суета, покуда Оукс стоял тут с ней, попивая вино и восхищаясь видами. За все это время он еще не дал ей ни одного задания. Легате казалось, что ей назначен испытательный срок перед новым назначением. Ее испытывают.
«Не заподозрил ли он, что я узнала о нем на борту? Морган лон Оукс…»
Нет, невозможно. Зная об этом, он не был бы так спокоен.
Оукс поднял брови и одном глотком осушил рюмку.
– Красивы, точно, – согласился он. – Миленькие. Солнце тоже красиво взрывается, но ты же не захочешь при этом присутствовать.
Он обернулся к раздаточной машинке за новой рюмкой. Что-то на фреске, украшавшей внутреннюю стену галереи, привлекло его взгляд. Оукс вздрогнул. Картина двигалась… как морские волны.
– Морган, можно мне тоже выпить?
Голос Легаты казался тихим и жалким перед ликом этой фрески – а ведь она сама ее рисовала. Это был подарок. Оукс подумал тогда: «Как она хочет услужить мне». Но сейчас… Легата смотрела на него как угодно, только не услужливо. Что она на самом деле хотела сказать своей картиной? Услужить хотела или смутить? Оукс присмотрелся внимательней.
Фреска была яркой и куда больше мандалы, украшавшей его новый кабинет. Легата называла ее «Борьба на закате».
По сути, это была перерисованная сценка из виденной ими записи: колонисты, отражающие внезапный налет дирижабликов на стройку у моря. Один колонист болтался в воздухе, схваченный за ногу, глаза его были широко раскрыты… от ужаса или в бреду? Обреченный указывал пальцем прямо на смотрящего. Прежде Оукс не обращал на это внимания. Теперь – не мог отвести глаз.
Все стройки, буровые, рудники – все закрыто теперь. Все ставки сделаны на один Редут.
Почему жест крохотной фигурки кажется ему обвиняющим?
– Морган, можно выпить?
Ему даже не пришлось оборачиваться – он и так знал, что она жадно облизывает губы. Что задумала Легата? Оукс неохотно нажал на клавишу раздатчика второй раз. Комната ужасов оставила свою печать на Легате, но, вместо того чтобы сделать ее более надежной, он сделал… какой? Его тревожило, с каким нетерпением она просила выпить. Пойдет по стопам проклятого Уина Ферри? Ее отчет о делишках старика напугал Оукса. Должен же быть на борту кто-то достойный доверия!