– Воздень очи свои горе, Раджа Томас, и узри, как дитя рождает мужа.
Он вскинул голову. В вышине сверкало что-то оранжево-золотое, ударила по ушам свистящая песнь. Прямо над ним плыл в синем тумане небольшой дирижаблик, волоча по земле пучок щупалец. Бивший в лицо ветерок разгонял мглу, принося благоухание цветов. В насыщенном водяными парами горячем воздухе видимость все увеличивалась. Томас огляделся.
«Джунгли».
Он понял, не зная как, что находится в огромном кратере, окруженном черными скалами, и пойманное в каменной чаше облако создает температурную инверсию, сохраняя тепло.
Щупальце скользнуло к нему, коснулось левого запястья – сухое и теплое, как человеческая кожа. На затылок Томасу упала капля. Он глянул на дирижаблик. Вода собиралась каплями на его боках и скатывалась по другим щупальцам.
Покой оставил его.
«Что эта тварь со мной сделает?»
Он шарил взглядом, но повсюду натыкался только на жаркий синий туман.
Гром!
Мглу в вышине пронзила ослепительная молния. Волоски на шее, на руках Томаса встали дыбом.
«Где я?»
– В гнезде.
Он сообразил, что на самом деле не слышит голоса, нет… тот рождался непосредственно в слуховом центре мозга, как голос Корабля… но это говорил не Корабль.
Но не верить глазам он был не в силах. Щупальце дирижаблика касалось его руки, с другого капало за шиворот. Вокруг были джунгли. Возможно, в бреду исполнилась самая сокровенная его мечта: легендарное прибежище, земля, текущая молоком и медом, где нет тревог и нет хода времени: Эдем.
«Я спрятался в собственном бреду, потому что Корабль решил уничтожить всех нас!»
Он снова глянул на укутанные туманом джунгли – пестрые купы деревьев, оплетенные лианами, расцвеченные странными цветными пятнами.
– Чувства не лгут тебе, Раджа Томас. Это настоящие деревья и лозы. Видишь – цветы?
Пятна были соцветиями – алыми, лиловыми, ниспадающими водопадами золота. Они были так совершенны, что казались хрупким порождением фантазии.
– Нас цветы радуют.
– Кто… говорит… со мной?..
– С тобой говорит Аваата. Аваату восхищают также жито и маис, яблони и кедры. Аваата насадила здесь то, что ваш род оставил и отбросил.
– Кто это – Аваата? – крикнул Томас нависающему над ним дирижаблику, опасаясь, что уже знает ответ.
– Се – Аваата!
Видения захлестнули его: планета, кружащая от тьмы к свету, утесы Черного Дракона и равнины Яйца, моря и горизонты – мятущееся множество, превосходившее способности Томаса к восприятию. Он попытался изгнать образы Авааты из своего рассудка, но те не уходили.
– Дирижаблики… – прошептал он.
– Зови нас лучше «Аваата», ибо мы едины во множестве.
Видения отступили.
– Аваата приносит тебе на помощь Паниля. Видишь?
Томас оглянулся. Из синего тумана выступил еще один дирижаблик, поддерживавший одним щупальцем нагого Керро Паниля – тот плыл в воздухе, как остаточное изображение в кадре. Дирижаблик уронил его почти над самой землей. Поэт приземлился на ноги. Когда он шагнул к Томасу, под ногами его явственно зашуршал песок. Керро был реален, он не погиб на равнине и не был убит дирижабликами.
– Это не бред, – проговорил Керро. – Помни. Никакой фраги не существует. Это – самообмен.
Томас поднялся на ноги, и щупальце потянулось ему вслед, не отпуская его запястья.
– Где мы, Керро?
– Как ты и предположил – в саду Эдемском.
– Ты читаешь мои мысли?
– Не все. Кто ты, Томас? Аваату твоя загадочная природа весьма интересует.
«Кто я?»
– Я – гонец с дурными вестями. – То, что занимало мысли Томаса, сорвалось с языка первым. – Корабль намерен покончить с человечеством. У нас осталось… менее семи суток.
– Но почему?
Керро остановился менее чем в шаге от Томаса и склонил голову к плечу. Лицо его светилось веселым лукавством.
– Потому что мы так и не научились богоТворить.
Забытый язык нашего зверского прошлого понуждает нас поверять себя. Не ответить на вызов – значит отступить. А что этот величайший вызов, как не энтропия, те барьеры, что стоят на пути распространения жизни, ограничивая количество доступной энергии?
Керро Паниль, «Воспевая Аваате».
Мгновение, показавшееся ей очень долгим, Хали неподвижно стояла в проходе, глядя на Мердока и оружие в его руке – смертоносный лазерный скальпель. Прямо за его спиной виднелся люк в восьмой док, где были грузовик и спасение. Оставалось меньше двух минут до того, как автопилот понесет челнок из дока, выводя на орбиту неторопливого сближения с Пандорой. Хали взглянула на Ваэлу – та по-прежнему без сознания. Но куда направлен скальпель, было ясно. Хали телом заслонила лежащую от Мердока. Ферри беззвучно всхлипнул.
Не сводя взгляда со скальпеля, Хали прокашлялась.
– Эти штуки, – – голос ее был на удивление спокоен, – предназначены, чтобы спасать людей, Мердок, а не убивать.
– Избавившись от этой таоЛини, я спасу чертову уйму народу!
Слова Мердока напомнили Хали тот миг, когда Корабль позволил ей столкнуться с вонючим у лобного места.
«Корабль!» – безмолвно взмолилась она.
Нет ответа. Все зависело только от нее самой.
Ферри остановил каталку в двух шагах от Мердока и замер, мелко дрожа.
Мердок взмахнул скальпелем.
– Скальпель придуман, чтобы иссекать из здорового тела противоестественные нарастания. Она… – Он пронзил взглядом спящую Ваэлу, – оскверняет всех нас.
И снова из глубин памяти поднялись лица вокруг лобного места – исполненные страстей глаза, пылающая в них едва сдерживаемая жажда насилия. У Мердока было такое же лицо.
– У тебя нет права, – проговорила она.
– У меня есть это. – Лезвие скальпеля со щелчком прожгло воздух у ее щеки. – Вот мое право!
– Но Корабль…
– Будь проклят ваш корабль! – Он шагнул к Хали, протянул руку, чтобы оттолкнуть ее…
И в это мгновение Ферри бросился на него. Движения его были так споры, что Хали заметила только, как дернулась лодыжка Мердока, как промелькнул стариковский локоть и Мердок повалился на палубу. Скальпель вылетел из его руки. Быстрота, с которой двигался старик, поразила Хали едва ли не больше, чем его действия. Он был в отчаянии.
– Беги! – крикнул Ферри. – Увози Ваэлу!
Мердок попытался подняться, и старик снова бросился на него.
Хали рефлекторно ухватилась за каталку, пропихивая ее мимо дерущихся мужчин. Скрежет колесиков терзал нервы.