— Привет, — сказал он, полуобернулся и даже выдавил улыбку. — Как раз тут мы впервые поцеловались.
— Все меняется. — Ветерок взъерошил его темно-золотистые волосы и листву ивы, и я легко могла вообразить, что мы вернулись к самому началу. Солнечный свет проходил сквозь меня, согревая изнутри. Несмотря на ветер, мои длинные рыжие волосы оставались неподвижными, нетронутыми, нереальными. — А почему ты не там?
— Миссис Бетани разрешила в порядке исключения. Сказала, что попытается убедить учеников-вампиров и преподавателей оставить меня, к чертовой матери, в покое, причем так, чтобы люди ни о чем не догадались. Чтобы я, невооруженный, оказался прямо в толпе вампиров до того, как она произнесет свою речь про «руки прочь»? Да ни за что на свете.
— Она отнеслась к этому лучше, чем я предполагала, — сказала я. — Похоже, миссис Бетани всерьез воспринимает право на убежище.
Лукас пожал плечами:
— Она заявила, что прикроет мне спину, но все равно я рад, что Ранульф привез в своем чемодане оружие.
— А почему не ты?
Если миссис Бетани не обыщет мои вещи, она дура. А эта леди вовсе не дура.
Я всматривалась в его лицо, пытаясь понять, что он чувствует, но Лукас скрывал это.
— Ты не боишься вампиров. И никогда не боялся. Тебя волнует то, что вокруг ученики-люди.
Лукас поморщился:
— Как посмотрю на Вика, так и думаю… Бьянка, я его чуть не убил! Вика! Одного из моих лучших друзей! А я мог его убить, просто чтобы поесть.
— И поэтому не хочешь оставаться с ним наедине? — Он метнул в меня резкий взгляд, и я добавила: — Да, я заметила.
— Ничего ты не заметила, — спокойно ответил Лукас. — Дело не только во мне, но и в Вике тоже. Он любыми способами старается не оставаться со мной наедине.
В его голосе прозвучала настоящая боль. Я обняла его — пусть это не настоящее объятие, но я чувствовала Лукаса рядом и знала, что это его хоть немного утешает.
— Он снова будет тебе доверять. Просто нужно время.
— А сколько времени потребуется, чтобы я начал доверять сам себе?
Но на это не существовало ответа, поэтому я просто сказала то единственное, что могла:
— Я люблю тебя.
— И я тебя люблю. Только поэтому и собираюсь справиться с собой. Просто обязан.
Так же как Лукас учился быть вампиром ради меня, я училась быть привидением ради него.
Основы я уже усвоила: оставаться невидимой, появляться только в виде тумана и, надев браслет или взяв брошь, принимать телесную форму. Перемещение с места на место требовало определенной сосредоточенности, но и с этим я справлялась.
А вот обитать в академии «Вечная ночь» — о, это куда сложнее. Нужно выяснить, в каких коридорах я могу передвигаться, а в каких нет. Везде, где я появлялась, за мной оставались следы инея, наводящие учителей и учащихся на мысль о привидении, а раз уж я не знала точно, что они могут сделать, кроме как закричать, то и выяснять не собиралась.
Было очень страшно думать о том, что что-то может пойти не так. Но убраться отсюда означало оставить Лукаса одного, а этого я сделать не могла.
Он вошел в школу, я последовала за ним. Проскользнуть сквозь тяжелые деревянные двери оказалось очень просто — возможно, потому, что когда-то они, как и я, были живыми, и я снова очутилась в большом зале академии «Вечная ночь». По нему ходили учащиеся, все в форменных свитерах с гербом школы: два ворона, вышитые по обеим сторонам меча. К моему удивлению, меня охватила ностальгия. Может, я и не слишком часто бывала счастлива в «Вечной ночи», но иногда это случалось. Именно тут я полюбила и нашла таких чудесных друзей. Здесь я жила.
Впрочем, мое счастье было недолгим, и я снова сосредоточилась на Лукасе. Никто на него не накидывался, никто ничего не говорил, и это можно было считать хорошим знаком. Очевидно, слова миссис Бетани оказали нужное действие. Но хотя никто не собирался убивать Лукаса, никто не собирался забывать и прощать. Вампиры смотрели на него с неприкрытой ненавистью.
Лукас не замедлял шага, не из тех он парней, кто падает духом из-за сердитых взглядов, но это не значило, что ему все это нравится.
Мы уговорили его приехать сюда, потому что хотели, чтобы он научился принимать себя как вампира. Но может ли это произойти, если все вампиры его отвергают?
Каждый раз, проходя мимо человека, он напрягался всем телом — я видела это по плечам и по лицу. Но он намеренно не смотрел в их сторону и не останавливался. Его решимость могла сравниться по силе только с его голодом, по крайней мере пока.
Лукас направлялся к северной башне, где жили мальчики. Я плыла за ним. На подоконнике выкристаллизовались несколько снежинок, и я быстро поднялась выше, под самый потолок. Пока не научусь не оставлять после себя иней, лучше держаться в вышине, где никто его не заметит.
Внизу послышалось бормотание, словно что-то произошло. Я взглянула туда и обнаружила, что толпа расступается — кто-то проталкивался сквозь нее, чтобы подойти к Лукасу. Похоже, миссис Бетани сумела успокоить не всех.
Я забилась в угол. Лукас склонил голову, ощутив опасность раньше, чем заметил ее, и повернулся лицом к своему предполагаемому обидчику. Вероятно, это какой-то юный вампир, приехавший в «Вечную ночь» ради смеха, вроде Эрика, того паршивца, что преследовал Ракель во время нашего с ней первого учебного года. С таким Лукас справится запросто, в этом я не сомневалась.
Но тут недоброжелатель появился. С этим противником Лукасу точно не справиться, и мне тоже.
— Это была моя мама.
Она остановилась перед Лукасом, сжав кулаки и глядя на него безумным взором.
— Это правда? Отвечай! — Ее голос дрожал. — Посмотри мне в глаза и скажи, что это правда!
Лукас выглядел так, словно его сильно ударили в живот. Но едва он открыл рот, чтобы ответить, к ним протиснулся Балтазар и схватил маму за руку.
— Не здесь, — негромко произнес он.
Мама даже голову не повернула, будто не видела и не слышала Балтазара, но через миг кивнула и направилась к лестнице. Казалось, она не хотела, чтобы Лукас следовал за ней, но он пошел. Балтазар тоже собирался было пойти, но мама метнула в него такой взгляд, что он застыл на месте.
Мама привела Лукаса в небольшой кабинет на втором этаже. Я отправилась вместе с ними, хотя отчаянно не хотела слышать того, что там могло быть сказано.
Едва Лукас прикрыл за собой дверь, мама повторила:
— Скажи, что это правда.
— Это правда, — подтвердил Лукас. Сейчас он выглядел более мертвым, чем в ту ночь, когда его убили, — Бьянка умерла.
Мама пошатнулась, будто долго-долго кружилась на одном месте, и чуть не упала, лицо ее исказилось, по нему потекли слезы.