— Но его здесь нет, — высказал Зауц еще одну очевидную истину. — И нам самим придется сделать все, что мы сможем.
— Сможем. И сделаем. И это будет достаточно хорошо.
Ршава произнес это уверенно. Эпарх кивнул.
* * *
Мужчины и женщины толпились в притворе главного храма Скопенцаны после божественной литургии. Мужья встречали жен, спускавшихся с женской галереи, братья дожидались сестер. А юноши и девушки, не состоявшие в формальном родстве, могли сколько угодно приглядываться друг к другу, чего им не дозволялось во многих иных местах видесских городов.
Ршава знал обо всем этом, но обращал внимания на взгляды и улыбки не больше, чем на воздух, которым дышал. Его обязанностью в притворе было обсуждать проповеди с прихожанами, а с наиболее богатыми из них вести разговоры о пожертвованиях. Прелат недолюбливал эту сторону своей работы. Но знал, что это одна из причин, по которым его послали в Скопенцану. Если он не справится здесь, то не сможет и в столичном Соборе.
За годы, проведенные здесь, Ршава научился справляться с нелюбимой частью работы. Он слушал вполуха, кивая в нужных местах, пока толстый купец, разбогатевший на торговле мехами с халогаями, все трещал и трещал о проповеди. Как и многие видессиане, он воображал себя богословом — и, подобно большинству из них, заблуждался.
Когда Ршава только приехал в Скопенцану, он доказал бы это торговцу четко и безжалостно. Но не сейчас. Прелат хотел, чтобы горожане были им довольны. Если они будут довольны им, то с большой вероятностью перенесут это отношение и на императора Малеина. Скопенцана осталась без гарнизона. Мятеж горожан мог склонить город на сторону Стилиана. И чтобы этого не допустить, Ршава сделает все, что сможет.
Мелькнувшее в толпе золото волос отвлекло его от болтливого торговца мехами. Необычная красота Ингегерд резко выделялась на фоне видессиан — почти всегда смуглых брюнетов.
Пожалуй, купцу повезло: он уже доболтался почти до откровенной ереси и Ршаве было труднее обычного держать язык за зубами.
— Извините, будьте любезны, — сказал прелат торговцу и отошел быстрее, чем тот успел ответить. Ршава кивнул жене Гимерия: — Надеюсь, проповедь вам понравилась.
— Как и всегда, вы говорили хорошо, — серьезно ответила Ингегерд. — Мне до сих пор странно, что о заповедях и могуществе благого бога настолько открыто говорят. В Халоге боги есть боги. Все знают, что они могут сделать, но никто об этом много не говорит.
— Здесь не Халога, и я рад это сказать, — ответил Ршава. — Мы хотим знать волю Фоса как можно лучше. Это позволяет нам точно следовать ей.
— Это вы так говорите. Но мне иногда кажется, что вы, видессиане, так много спорите о владыке благом и премудром всего лишь потому, что вам нравится спорить. — Улыбка Ингегерд смягчила язвительность ее слов, но не до конца.
Ршава мог бы на нее рассердиться, если бы такая же мысль не пришла ему в голову, когда он слушал торговца мехами.
— Мы готовы спорить о чем угодно, — признал он, — но некоторые темы важнее других. — Он помолчал секунду-другую. — Надеюсь, у вас все хорошо?
— Насколько может быть хорошо без Гимерия. — Ее поразительно синие глаза потемнели, будто туча заслонила солнце. — Но я вестей от него не получала. И мне остается лишь ждать и тревожиться.
— И молиться, — жестко добавил Ршава.
— И молиться, — согласилась Ингегерд. — Но к Фосу возносится так много молитв. Кто может сказать, найдется ли у него время озаботиться моей? А вы не помолитесь тоже за Гимерия, пожалуйста? Вы очень святой человек, святейший отец, и бог вероятнее к вам прислушается, чем ко мне.
«Она что, издевается надо мной?» — изумился Ршава. То, как она употребила его титул, вполне это предполагало. Но говорила она совершенно серьезно. Прелату захотелось почесать голову. Он не понимал Ингегерд. Он вообще не понимал женщин, но даже не догадывался, насколько он их не понимает. Но с ней, в отличие от остальных, он хотя бы сознавал свое непонимание.
— Я буду молиться за него, — пообещал Ршава внезапно охрипшим голосом.
Ингегерд сделала реверанс:
— Спасибо, святейший отец.
И она направилась к выходу, величавая, как идущий под всеми парусами корабль.
Пока Ршава глядел ей вслед, торговец мехами за его спиной громко проворчал — другу или своей жене:
— Он называет себя святым человеком. И ожидает, что другие тоже будут называть его святым человеком, клянусь благим богом!.. Но ему больше нравится говорить с этой северной шлюхой, чем со мной. О да! Готов на это поставить. И не только говорить, если я не ошибаюсь.
Ршава медленно повернулся. Он помнил суровый мозаичный лик Фоса, оценивающего людские прегрешения, на огромном куполе столичного Собора. Никто из людей не мог сохранять спокойствие под этим требовательным и неумолимым взглядом. В тот момент Ршава вполне мог показаться воплощением Фоса. Кровь отхлынула от лица торговца, оно стало смертельно бледным.
— Вы что-то сказали обо мне? — осведомился прелат во внезапно повисшем молчании.
Он ждал ответа с холодным любопытством: хватит ли у торговца наглости бросить вызов ему в лицо? Ршава считал, что не хватит, и не ошибся. Все еще бледный и перепуганный, торговец покачал головой и пробормотал:
— Нет, святейший отец, я ничего такого не говорил. Вам, наверное, послышалось.
— Неужели? — Ршава выдержал тяжелую паузу. — Что ж, пожалуй, такое возможно. Маловероятно, но возможно.
Он не назвал торговца лжецом напрямую, но результат оказался почти таким же. Толстяк засеменил к выходу и почти выбежал из храма. Ршава изумился бы, если бы тот пришел молиться сюда снова. Но все же прелат лелеял надежду, что торговец будет возносить молитвы Фосу в другом храме. Ршава не хотел обратить душу купца к Скотосу.
Прелат едва не сплюнул, подумав о темном боге, но сдержался. Наблюдавшие за ним прихожане наверняка подумали бы, что он плюнул, осуждая торговца мехами. А этого Ршаве не хотелось: толстяк и сам достаточно осудил себя.
Позднее — намного позднее — Ршава будет гадать, не стал ли тот момент чем-то вроде своеобразного водораздела. И вспоминать, не возникло ли у него тогда хотя бы слабое предчувствие. Но как бы он ни рылся в памяти, поиски эти вновь и вновь оказывались напрасными. Он не знал. Он даже не подозревал. Какой человек способен заглянуть в будущее? Ясновидящий? Да… и нет. Ршава очень хорошо помнил, что случилось с Эладом. Если бы предсказатель не напугал себя до смерти…
В то утро больше никто почему-то не захотел обратиться к Ршаве с вопросом. Более того, храм опустел на удивление быстро. Один из священников улыбнулся прелату и сказал:
— Вам надо почаще нагонять на них страх божий, святейший отец. Тогда у нас останется больше времени для себя.
Ршава одарил его таким же взглядом, как и торговца: