— В ваше отсутствие все было тихо, — доложил тем вечером Маммиан на собрании офицеров. — Пара стычек тут и там, ничего страшного. Чародеям, правда, пришлось поработать.
Крисп покосился на Трокунда.
— Да, пришлось, — проговорил маг. Крисп едва не вздрогнул, услыхав его голос, — чародей не просто устал, он словно постарел. Сражение с Арвашем взимало свою дань. — Мы отразили все, что швырял в нас этот скотосопоклонник, — продолжал Трокунд со сдержанной гордостью. — Не спорю, мы потеряли нескольких солдат — но лишь горстку. Без нас от армии остались бы одни ошметки.
— Я вам верю, чародейный господин, — ответил Крисп. — Весь Видесс должен благодарить вас и ваших коллег. Раз здесь все спокойно, я могу перейти к новостям из столицы. — Все наклонились вперед. — Во-первых, Гнатий уже не патриарх. Он снова влез в заговор против меня, и я укоротил его на голову.
Это сообщение было встречено кивками, а не удивленными возгласами. Крисп тоже кивнул. Трокунд и Маммиан знали, зачем он так поспешно возвращается в город, а обета молчания они не давали. Все равно для видессианина такой обет — пустое сотрясение воздуха.
— Во-вторых, я привез вести о почтенном Ризульфе. Как оказалось, он оставил карьеру солдата ради монашеской жизни и теперь служит Фосу в монастыре Присты.
Эффект был подобен грому с ясного неба.
— Приста?! — взорвался Богорад. — Богом благим, что он делает в Присте? Как он туда попал-то?
Несколько других офицеров также выражали свое недоумение вслух. Крисп не отвечал. Один за одним военные и маги замечали это и принимались думать сами. Ни один высокопоставленный видессианин не мог позволить себе игнорировать политику. К правильному выводу собравшиеся пришли быстро.
— Так его полк останется за мной? — осведомился Богорад.
— Скорее всего, — с серьезным видом заверил его Крисп.
— Отлично сработано, ваше величество, — прогудел Маммиан. С этим согласились все. Придворные воспринимали удавшийся коварный план как произведение искусства.
— Пока я был в столице, я сделал еще одно, — заметил Крисп. — Я приказал Канарию поднять флотилию дромонов по реке Астрис. Если халогаи намерены двигаться в Кубрат, чтобы воевать за Арваша, я им помогать не собираюсь.
Поднялся одобрительный рык.
— Да, посмотрим, как они поплывут в своих долбленках против наших дромонов, — рассмеялся Маммиан.
— Все это может помешать Арвашу, — заметил Саркис, — но как нам добиться большего? Взять перевал с налету мы не можем; прошлым летом уже пытались. Ближайший проход, — он указал на карту, прижатую двумя булыжниками к раскладному столику, — в восьмидесяти милях отсюда. Для летучего отряда далековато — мы не сможем координировать действия. А если мы снимем с места всю армию — что мешает Арвашу сделать то же?
— Мы могли бы вернуться в обход… — начал Маммиан, но покачал головой:
— Нет, слишком сложно, не получится. Кроме того, если мы снимемся с места, что мешает Арвашу вернуться в Видесс?
— Есть более близкий проход, — заметил Крисп.
Чародеи и офицеры столпились над пергаментом.
— Но на карте его нет, ваше величество, — отметил Саркис очевидное.
— Знаю, — ответил Крисп. — Но я шел им, когда мне было лет шесть и кубраты угнали в полон всю мою деревню. Южный вход в ущелье нелегко найти. Его скрывают лес и отрог холма; надо знать, куда идешь. Проход узкий и извилистый; в нем пара взводов может удержать целую армию. Но если вы, господа, о нем не слышали, то, скорее всего, не подозревает и Арваш.
— Кубраты ему точно не сказали, — заметил Маммиан. Все кивнули: по всем слухам, в Кубрате налетчики Арваша вели себя не милосерднее, чем в Видесской империи.
— Не хочу вас обидеть, ваше величество, — проговорил Саркис, — но даже если проход существует, вам давно не шесть лет. Как вы проведете нас к нему?
Крисп глянул на Трокунда:
— С помощью бога благого наши спутники, умелые маги, сумеют вытащить воспоминания из моей памяти. Я ведь был там.
— И память осталась, — подтвердил Трокунд. — Что же до того, как извлечь ее наружу… Попытаемся, ваше величество. Больше ничего не могу обещать.
— Тогда завтра попытаемся, — решил Крисп. — Я сказал бы «сегодня», но так устал, что у меня не осталось мозгов, в которых можно копаться.
Офицеры рассмеялись — все, кроме Саркиса, которому пришлось сопровождать императора. Саркис зевал.
* * *
Трокунд церемонно подал Криспу чашу.
— Выпейте, ваше величество.
Крисп поднес чашу к носу и принюхался. Помимо сладкого аромата красного вина он уловил иной запах — густой, острый.
— Что это? — спросил он с подозрительным интересом.
— Зелье, чтобы освободить ваш разум от пут настоящего, — ответил чародей. — Жареные семена белены, тертые листья конопли, маковый экстракт и еще кое-что. До конца дня вы будете чувствовать себя немного пьяным, но это и все.
— Пусть его. — Крисп одним глотком осушил чашу и скривился: на вкус зелье оказалось куда пакостнее, чем судя по запаху.
Трокунд усадил его в складное кресло.
— Вам удобно, ваше величество?
— Удобно? Да… наверное. — Собственный ответ донесся до Криспа будто издалека. Мысли плыли, отделялись от тела. Что бы ни говорил Трокунд, на опьянение это состояние вовсе не походило. Это не походило ни на что другое. И было приятно. Криспа вдруг заинтересовало — немного, — пробовал ли Анфим так развлекаться. Наверное. Анфим испробовал все удовольствия жизни. Потом и Анфим выскользнул из его мыслей. Крисп улыбнулся, расслабляясь.
— Ваше величество? Слушайте меня, ваше величество. — Голос Трокунда гулко отзывался в глубинах его черепа. Он не мог от него отделаться — да и не хотел. — Ваше величество, — продолжал маг, — отошлите свои воспоминания в прошлое, к вашему пути по перевалу между Видессом и Кубратом. Заклинаю вас — вспоминайте… вспоминайте… вспоминайте…
Покорно — собственная его воля молчала — Крисп отправил мысли назад по реке времени. Он втянул в себя воздух, тело невольно напряглось и покрылось потом — халогаи рубили его солдат с баррикады. Черная тень взмахнула руками, и валуны покатились на дно ущелья.
— Арваш! — резко воскликнул Крисп.
— Дальше, ваше величество, — проговорил Трокунд. — Вспоминайте, вспоминайте, вспоминайте…
Проигранное прошлым летом сражение затуманилось, исчезло из мыслей Криспа. Он скользил назад, назад, серые годы укатывались и таяли. И вновь он был на перевале, который так безуспешно пытался преодолеть, — он знал это теперь, но тогда не знал. Мимо проехал толстенький человечек в одеждах видесского аристократа, ехидный и острый на язык. Крисп знал его имя, как и многое другое, — но не тогда. «Яковизий!» — воскликнул он — и воскликнул снова беззвучно, потому что голос его вновь был мальчишечьим тенорком.