Когда посол покинул Тронную палату, придворные также устремились к выходу.
Одеяния и головные уборы из яркого блестящего шелка сделали их похожими на движущееся поле весенних цветов.
Заид повернулся к Криспу и беззвучно ему зааплодировал.
— Отличная работа, ваше величество, — сказал он. — Не каждый день посол Хатриша уходит с аудиенции в таком смятении.
— Хатриши — наглая деревенщина, не испытывающая уважения к тем, кто лучше их, — заявил Барсим. — Они нарушают церемониал ради самого нарушения. — Судя по тону вестиария, на его шкале неслыханных злодеяний подобный поступок располагался где-то между ересью и детоубийством.
— Я не сужу их столь строго, — возразил Крисп. — Им просто трудно воспринимать что-либо всерьез. — Сам он уже много лет как проиграл войну с церемониями; тяжесть короны служила ему лучшим напоминанием этому. И когда кто-то другой наносил удар по врагу — единственному врагу в империи и за ее пределами, сумевшему его одолеть, — у Криспа тоже возникали мечты когда-нибудь возобновить с ним схватку. Но, к своей же печали, он был реалистом и понимал, что мечты так и останутся мечтами.
Яковизий раскрыл блокнот и торопливо написал: «Я не люблю хатришей, потому что они слишком склонны жульничать, когда торгуются с нами по мелочам. А они, разумеется, утверждают то же про Видесс».
— И они, вероятно, столь же правы, как и мы, — пробормотал Заид.
Крисп подозревал, что Яковизий не любит хатришей, потому что они веселятся не меньше его, поплевывая на окостеневшие имперские обычаи, — а иногда даже превосходят его в этом развлечении. Но он никогда не выскажет этой мысли вслух, опасаясь обнаружить, что прав, и мимоходом оскорбить при этом чувства Яковизия.
Тронная палата продолжала пустеть, однако Крисп увидел, что два человека направляются не к выходу, а к трону, держа в вытянутых руках запечатанные свитки пергамента. Халогаи не позволили им подойти слишком близко. Один из северян обернулся к Криспу. Тот кивнул. Халогаи взял петиции и подал их императору. Свитки отправятся в одну из куч на императорском столе. Крисп стал гадать, когда у него дойдет очередь до этих двух. «Когда-нибудь эти кучи вырастут до потолка», — подумал он.
Просители отправились по длинному проходу к выходу. Крисп встал, потянулся и спустился по ступенькам. Яковизий написал еще несколько строк:
«Знаешь, будет не так уж и плохо, если фанасиоты навалят на Хатриш такую кучу проблем, что там не смогут с ней справиться. Пусть Трибо болтает что хочет, но может настать день, когда кагану и в самом деле придется выбирать: или присоединиться к Видессу, или призвать его на помощь».
— Превосходный вариант, — сказал Барсим. — Крисп уже вернул Кубрат под власть Видесса, так почему бы не повторить это с Хатришем?
«И в самом деле, почему бы и нет?» — подумал Крисп. Видесс никогда не отказывался от своих притязаний на Кубрат, Хатриш и Татагуш — земли, захваченные у него кочевниками-хаморами, хлынувшими триста лет назад из степей Пардрайи. И вернуть две из них в Видесс… гм, глядишь, в хрониках его назовут Крисп Завоеватель. Это, однако, предполагало, что хатриши уже созрели для покорения.
— Вряд ли это удастся, — заметил Крисп не без сожаления. — У хатришей всегда имелась удивительная способность справляться с любыми неприятностями и выходить из них более сильными, чем можно ожидать. К тому же по сравнению с нами они более терпимы в вопросах религии, поэтому еретикам труднее их подстрекать.
— Но фанасиоты им явно пришлись не по вкусу, — сказал Заид. Крисп предположил, что ему тоже понравилась идея покорения Хатриша.
— Нам остается выждать и посмотреть, чем все обернется, — сказал Автократор. — Если в Хатрише наступит хаос, то можно будет попробовать ввести войска. Но и это придется делать с осторожностью, чтобы хатриши не объединились вновь — против нас. Нет лучшего повода позабыть о склоках с соседями, чем вторжение иноземного врага.
— Вспомните также, ваше величество, что фанасиоты лицемерны и лживы, — напомнил Барсим. — И даже если хатришам удастся на какое-то время справиться с ересью светлого пути, через поколение она может ожить вновь.
— Через поколение? — фыркнул Крисп. — Тогда об этом будет болеть голова у Фостия, а не у меня. — Еще год назад сама мысль о том, чтобы передать бразды правления старшему сыну — если Фостий его старший сын — наполняла его страхом.
Зато теперь…
— Полагаю, он справится.