«Но чаще», — подумал он, — «такая тактика доставляет неприятности им самим».
Вот вам пример: если они хотят выбить американцев из Рэндольфа, лучшей возможности, чем сейчас, не будет — люди дезорганизованы и еще не пришли в себя после такого жестокого обстрела. Однако ящеры продолжали оставаться на своей позиции к югу от города. Только высоко в небе пролетел самолет, оставив за собой длинный серебристый след.
Дэниелс погрозил ему кулаком.
— Хочешь посмотреть, как вы нас потрепали, прежде чем запускать сюда пехоту? — прорычал он. — Мерзкий ублюдок!
А для чего еще нужна пехота, если не для того, чтобы платить по всем счетам?
После грохота и визга снарядов наступившая тишина оглушила Остолопа. На короткий, резкий хлопок можно было бы и не обратить внимания, если бы вслед за ним не раздался пронзительный вопль.
— Вот дерьмо! — выругался Дэниелс. — Какой-то идиот вылез из своей норы. Ну почему они меня никогда не слушают?
Раньше ему казалось, что игроки низшей лиги не умеют слушать менеджера. Это, конечно, так, но по сравнению с солдатами они самые настоящие Эйнштейны.
Остолоп выбрался из своей ямки; за время войны он похудел и стал намного увереннее и легче двигаться, чем когда носил форму клуба «Декатур коммодоре», но с радостью вернул бы свой жирок, если бы ему представилась такая возможность.
Только она почему-то не представлялась. Остолоп пополз по земле, взрыхленной снарядами, через полуразрушенные строения в ту сторону, откуда донесся крик боли, а сейчас раздавались тихие стоны.
Кевин Донлан, вцепившись руками в левую щиколотку, лежал рядом с ямой от снаряда. То, что должно было находиться ниже, представляло собой кровавое месиво. Внутри у Дэниелса все сжалось.
— Господи Иисусе, сынок, что ты сделал? — спросил он, хотя ответа не требовалось.
— Сержант? — голос Донлана звучал спокойно и ясно, словно тело еще не сообщило ему, как сильно он пострадал. — Сержант, я только хотел помочиться. Не мог же я там, где сидел и…
«Вот и пострадал из-за своей аккуратности», — подумал Остолоп.
Впрочем, говорить мальчишке это не следует, по крайней мере, сейчас.
— Мисс Люсиль! — крикнул Остолоп.
Дожидаясь Люсиль Поттер, он достал бинт и пакетик с антибиотиком из мешка на поясе Донлана, высыпал порошок на рану, не зная, снять ли остатки сапога с ноги, прежде чем ее бинтовать. Но когда он ухватился за сапог, паренек так отчаянно завопил, что Дэниелс решил его не трогать и наложил повязку поверх.
Примерно через минуту прибежала Люсиль Поттер. В грязном комбинезоне и каске она почти ничем не отличалась от окружавших ее мужчин, если не считать, конечно, того, что ей не приходилось бриться. На каску она прикрепила красный крест в белом круге. Ящеры уже знали, что это за знак, и относились к нему не менее уважительно, чем люди.
Люсиль посмотрела на мгновенно промокшую повязку и тихонько прищелкнула языком.
— Придется наложить шину, сержант.
Остолоп посмотрел на Донлана, мальчишка лежал с закрытыми глазами.
— Тогда он лишится ноги, мисс Люсиль.
— Я знаю, — ответила она. — Но в противном случае ой умрет от потери крови. Кроме того, спасти ногу при таком ранении нет никаких шансов.
Люсиль наградила его сердитым взглядом, словно приглашая поспорить, но Дэниелс не стал ей возражать. Ему довелось видеть достаточно ранений во Франции и Иллинойсе, чтобы понимать, что она права.
Она отрезала штанину и вытащили из своего черного чемоданчика длинный бинт и дощечку.
— Проклятье, — выругался Дэниелс; еще один парень до конца жизни будет ходить на костылях.
— Знаю, очень плохо, — проговорила Люсиль Поттер. — Вы считаете, было бы лучше, если бы он умер? А через десять лет, если война, конечно, закончится, он пожалеет, что мы не позволили ему умереть?
— Думаю, нет, — ответил Дэниелс.
Когда он рос в Миссисипи, он видел множество взрослых мужчин, которые лишились во время Гражданской войны кто ноги, кто руки, а кто ступни. Разумеется, это не делало их счастливее, но они справлялись с жизненными проблемами легче, чем можно было предположить. Люди существа крепкие.
Дэниелс послал к капитану Мачеку гонца — он знал, что там наверняка должен быть полевой телефон. Теперь оставалось только ждать. У Донлана, казалось, наконец, наступила реакция, и он практически не понимал, что происходит вокруг. Когда Остолоп сказал об этом Люсиль, она ответила:
— И слава Богу… Он, по крайней мере, не так страдает от боли.
Ближайшая станция первой помощи находилась примерно в четверти мили от линии фронта, и четыре санитара с носилками прибыли за Донланом через пятнадцать минут. Возглавлявший их капрал, посмотрел на ногу паренька и покачал головой.
— Боюсь, мы ничем не сможем ему помочь, — сказал он. — Его придется везти в Блумингтон, но ногу все равно ампутируют.
— Вы почти наверняка правы, — согласилась с ним Люсиль.
Услышав ее голос, санитары, как по команде, повернули головы. Она наградила их вызывающим взглядом, который предлагал им сказать что-нибудь этакое. Никто не осмелился и рта раскрыть.
— Чем быстрее он туда попадет, тем скорее врачи смогут им заняться, — продолжала Люсиль.
Донлана положили на носилки и унесли.
— Ужасно, — проговорил Дэниелс. — Кевин хороший мальчик. Эта война… — Он замолчал, вспомнив, что рядом с ним стоит женщина. Тяжело вздохнув, он заявил: — Господи, чего бы я не отдал за сигарету или обычный табак.
— Отвратительная привычка — и то, и другое, — строго заявила Люсиль Поттер и сердито посмотрела на Остолопа. А потом, печально улыбнувшись, сказала: — Я бы тоже с удовольствием выкурила сигаретку. Мой запас иссяк месяц назад, и я ужасно страдаю.
— Может быть, в Блумингтоне удастся что-нибудь раздобыть, — предположил Остолоп. — Если у нас тут возникнет небольшая передышка, я отправлю Сабо в город, пусть там порыщет. Если хочешь освободить владельцев от их имущества, лучшего специалиста, чем старина Дракула, не сыщешь.
— Он действительно очень ловко добывает домашнее пиво и самогон, — сказала Люсиль. — Но их здесь делают. В Иллинойсе не выращивают табак, так что вряд ли мы можем на что-нибудь рассчитывать.
— Да, сейчас мы, вообще, мало на что можем рассчитывать, — заявил Остолоп. — Я и не упомню, когда был таким тощим.
— Вам полезно, — заметила Люсиль и получила в ответ возмущенный взгляд.
Стройная Люсиль Поттер, казалось, всю жизнь такой и была — ни единой лишней унции веса. Откуда ей знать, что человеку приятно и удобно, а что нет?
Впрочем, спорить Остолопу не хотелось, и потому он сказал:
— Надеюсь, у Донлана все будет хорошо. Обидно, когда инвалидом становится молоденький мальчик.