— С нами все в порядке, — сказала Клотильда, топнув ногой. — Я тоже хочу, чтобы меня подбросили. Ведь никто же не пострадал.
— Нет, на этот раз никто. Простое везение, но кто-нибудь мог бы и пострадать, — ответил Джерин.
Он уже давно понял, что все эти «мог бы, могло бы, могли бы» ни в чем не убеждают детей. Так вышло и в этот раз. Но запах перегара, которым несло от Джероджа, подарил ему новый и более действенный аргумент:
— Бейверс и ячмень! — воскликнул Лис, морща нос. — Ты не просто нырял в кувшин с элем, ты в нем плавал.
Джеродж смутился настолько, насколько могло смутиться чудовище. В результате вид, какой он принял, мог бы заставить любого, кто не знал его, в ужасе убежать. Но Джерин распознал в оскале клыков виноватость, а не враждебность.
— Прости меня, — сказал Джеродж с рыком, который тоже звучал страшнее, чем вложенный в него смысл. — Не знаю, что на меня нашло. Но я так хорошо себя чувствую, когда внутри меня эль. — И он подтвердил это громкой отрыжкой.
Дети Джерина и дети Вэна взорвались от смеха. Лису тоже хотелось рассмеяться, но он сдержался. И вместо этого набросился на Тарму.
— Я думал, у тебя больше здравого смысла, чем у него, — укорил он ее.
— Я виновата, — ответила она, уныло повесив свою некрасивую голову. — Но он начал пить эль, а с ним и я…
— А если бы он вздумал спрыгнуть с крепостного вала и сломал бы свою глупую шею, ты бы тоже прыгнула следом за ним? — Джерин так часто оперировал этим доводом в своих назиданиях детям, что сейчас он сорвался у него с языка сам собой.
И на Джероджа с Тармой этот довод тоже обычно действовал безотказно. Однако сегодня Тарма не потупила взгляд.
— Все было не так, — возразила она. — Как будто, как будто… что-то толкало нас к тому, чтобы мы выпили этот эль.
— Наверное, та же сила, какая подталкивает меня, когда мне хочется полакомиться засахаренными фруктами или медовым печеньем? — предположил Дагреф, однако в голосе сына звучало гораздо больше сомнения, чем вообще может звучать в голосе мальчика его лет. «Каким же он будет, когда вырастет?» — вновь встревоженно подумал Джерин. Похоже, его старший сын от Силэтр вырастет мужчиной, с которым придется считаться… если никто его еще в юности не убьет.
— Нет, это не так, — повторила Тарма. — На самом деле это было похоже… я почти ощущала, как что-то толкает меня к кувшину.
Большая голова Джероджа ходила вверх-вниз: он кивал.
Джерин хотел было закричать на них, что они не просто лгуны, а лгуны, каким нужна взбучка, но внезапно умолк, и злые слова не успели слететь с его губ. Маврикс использовал Райвина в качестве своего орудия примерно таким же образом, побуждая того накачиваться вином, что давало возможность ситонийскому богу с легкостью проникать в северные земли. Но сейчас это был не Маврикс, он не имел никакого отношения к элю. Это был…
— Бейверс? — Губы Джерина словно бы сами выдохнули имя бога. Тихо и изумленно.
Ведь Бейверс был самым что ни на есть элабонским божеством. А до нынешнего момента все элабонские боги дружно помалкивали… даже когда Волдар и ее сторонники — боги гради — стали оказывать захватчикам помощь.
До нынешнего момента… Джерин подумал, что он, возможно, похож на утопающего, который хватается за соломинку в попытке не дать себе утонуть. Неожиданная тяга Джероджа и Тармы к элю, вполне возможно, не имела никакого отношения к Бейверсу и вообще к чему бы то ни было, кроме возрастающей, развивающейся, неуемной жажды. Вроде той, что превращает обычных людей в пьянчуг безо всякого божественного вмешательства.
— Что ж, — сказал он, обращаясь по большей части к себе, чем к чудовищам или все еще разочарованным детям, — если ты намерен хвататься за соломинки, во имя Даяуса или Бейверса, так хватайся за них! Не дай им проскользнуть у тебя между пальцев.
— О чем это ты, отец? — спросил Дагреф, как обычно, невероятно оскорбленный тем, что отец изрекает что-то, чего он не может понять.
— Не важно, — ответил Джерин с отсутствующим видом, что оскорбило мальчика еще больше. В довершение ко всему, он даже не обратил внимания на раздражение сына. Вместо этого одной рукой он взял за руку Джероджа, другой — Тарму. — Пойдемте обратно в главную залу, вы оба. К кувшину с элем. Угоститесь еще.
Джеродж встретил это заявление восторженным рыком. Тарма спросила:
— Ты ведь не заставишь нас так напиться, чтобы на следующее утро нам было плохо?
Ее слова заставили Джероджа задуматься. Болезненные воспоминания о своем первом похмелье были еще живы и в нем.
Если бы Джерин мог уйти от ответа на этот вопрос, он бы так и сделал. Но вряд ли ему это удалось бы, а перспектива привести в ярость двух монстров, каждый из которых был больше и сильнее его, по меньшей мере, вселяла тревогу. Он сказал:
— Я не знаю. Просто хочу выяснить, почему вы так полюбили эль в последнее время и не вмешивается ли бог ячменя в вашу судьбу.
Жаль только, что это вмешательство настолько неуловимо, что наверняка и не скажешь, есть оно или нет. Пока не пришли гради, Лис наслаждался свободой от связи с богами элабонского пантеона. Теперь же, когда он обрадовался бы их вмешательству в его дела, у него нет никакой уверенности, имеет ли оно место и сможет ли он его ощутить.
Карлан, сын Вепина, сидел за столом в углу — на значительном удалении от четырех или пяти воинов, коротающих свой досуг в главной зале. Управляющий тихо и бережливо смаковал кружку эля. Когда Джерин крикнул, чтобы принесли еще один кувшин из подвала, на лице Карлана отразилось демонстративное неодобрение. Джерин так же демонстративно проигнорировал его.
Джеродж облизывал губы, жадно глотая эль. Лис смотрел на него так, будто перед ним был какой-то диковинный зверь, забредший в замок из леса.
— Как же мне выяснить, почему вам так полюбился эль? — пробормотал он.
— Потому что он вкусный? Потому что после него я так здорово себя чувствую? — предположил Джеродж.
— Но ты ведь пьешь его с младенчества, — возразил Лис. Теперь уже трудно было представить Джероджа младенцем. Тем не менее, Джерин продолжил:
— В прошлом ты тоже хорошо себя чувствовал после кружечки, так?
— Не так, как сейчас, — ответило чудовище с энтузиазмом.
Тарма, сидевшая рядом, столь же энергично кивнула. Она осушила свою пивную кружку и наполнила ее вновь. Карлан пытался поймать взгляд Джерина, но тот специально не смотрел на него.
— Вы чувствуете себя лучше просто потому, что сейчас пьете больше, — спросил он, — или это нечто совсем иное, отличное, а?
Оба чудовища серьезно задумались над заданным им вопросом. Чем Джерин был восхищен, особенно если учесть, сколько эля они уже выпили. Многие люди из тех, что он знал, не стали бы так усердствовать в их положении. Наконец Тарма сказала: