– Они хоть не извращенцы?
– Обижаешь… Получат рано утром подарочек судьбы.
Тихо выбрались на лестничную площадку. Эльмира остановилась на шестом этаже, Ворона проскочил дальше, на седьмой. Убедился, что ей открыли дверь, впустили без лишних расспросов. Да, неплохо иногда быть существом с роскошными формами.
Через люк он вылез на крышу. Низко пригнулся – на тот случай, если снизу кто-то наблюдает за домом. Побежал чуть ли не на четвереньках по плоской, залитой битумом крыше. И вспомнил, что не захлопнул за собой дверь. Черт возьми, они бы застряли на лишнюю минуту, пока вскрывали бы ее и осматривали квартиру. А теперь все ясно с первого взгляда.
Обернувшись, увидел, как вырастает из того же люка темная на фоне утреннего неба фигура. Добежал до края, стал быстро спускаться по пожарной лестнице – стальным скобам, заделанным в торцовую стену. Перед глазами мелькала кирпичная кладка – все быстрей и быстрей.
Внизу тоже ждут. Тот самый или это только кажется? Слишком много ошибок – раннее утро не его. Вороны, время. Обычно он просыпается, когда солнце стоит уже высоко.
* * *
Адигезалов оказался высоким плотным человеком с усами, отливающими металлической синевой. Потребовал, чтобы очередь с документами отодвинулась на почтительное расстояние от двери.
«Правильно, молодец”, – подумал Рублев. – Зачем им слышать липшее?»
Прикрыл дверь на защелку. Правой схватил старшего инспектора за горло, левой сунул под нос листок тонкой почти папиросной бумаги с задекларированным грузом.
– Узнаешь?
– В чем дело? – просипел Адиге залов. – Возврат брака.
– Подпись твоя и отвечать тебе.
– Вы тоже ответите обязательно, – таможенник попробовал повысить голос, но крепкая рука Комбата оставила слишком узкий для этого горловой проход.
– Спокойно, я не глухой. Давай лучше по делу.
Пальцы ощутили движение кадыка вверх-вниз: старший инспектор судорожно сглотнул. Кажется, усвоил, что пока лучше не возникать.
– Ну вот и прекрасно, – хватка ослабела.
– Приходил Человек, сопровождающий. Сказал, что от себя положил кое-что на продажу. Запчасти к машинам. Просил закрыть глаза.
– А я тебя прошу открыть пошире, – Комбат извлек на свет “ТТ”.
Первый таможенник попятился к сейфу, который оставался еще раскрытым, как будто хотел сложиться так, чтобы поместиться внутри.
– Фильтры там были, больше ничего?
– Точно не знаю, не смотрел.
– Уже теплее. А если еще напрячься? Какое там было оружие?
– Какое оружие? Клянусь, не знаю. Зрачок ствола работает не хуже детектора лжи. Когда страх вытесняет все остальное, правдоподобно врать становится тяжелей.
– Если я сейчас выстрелю, твоя рожа превратится в задний проход большого диаметра.
Комбат понимал, почему Адигезалов до последнего отпирается. Тут просто застрелят, а чеченцы станут кишки по сантиметру вытягивать. Но одна смерть – вот она, рядом, а другая еще в будущем. В будущем, на которое человеку свойственно возлагать надежды.
– Кто наговорил на меня, пусть язык отсохнет. Какое оружие, откуда? Пошли вместе со мной! Смотрите все грузы подряд.
– Спасибо за приглашение. Грузы меня меньше интересуют, мне люди важны. Давай про сопровождающего.
– Видите сколько документов – с каждым кто-то приходил. К концу рабочего дня в глазах рябит.
Рублев приставил ствол, точнее оконечность цилиндрической насадки глушителя ко лбу, покрытому бисеринками пота. Адигезалов вздрогнул всем телом.
– Давай дальше, чего ты вдруг замолчал?
– Не знаю, вдруг обманул меня. Вдруг там на самом деле было оружие. Тогда, значит, обманул.
– Напрягись и вспомни, как он выглядел.
Нужно было спешить – с минуту на минуту мог вернуться второй таможенник из сегодняшней смены, могла постучаться девушка-декларант. Или действительно заявится начальство.
– Если там было оружие, значит он меня обманул.
– Это твои трудности. Не отвлекайся.
– Худой весь, как будто месяц голодал. “Похоже на правду”, – подумал Комбат, вспомнив характеристику, данную девушкой.
– Звали как?
– Муса, дальше не знаю. Совсем мало говорили.
"И в документах на груз фамилия наверняка не стояла”, – сказал себе Комбат.
– Обманул, собака, подставил, – твердил таможенник, как актер, все глубже вживаясь в образ.
Сам незаметно отклонился, уводя голову от соприкосновения со стальным, направленным в лоб стволом.
– Чеченец или местный?
– Не местный. Кто такой – честное слово не понял.
– На машине приезжал?
– Даже не видел. Наверное, оставлял там, далеко у ворот.
Все это могло быть правдой, но с равным успехом могло быть враньем. Если таможенник связан с хозяевами груза гораздо теснее, чем хочет представить, значит они очень скоро получат подробнейший отчет о визите незваного гостя.
– Сколько раз ты ему оказывал услугу?
– Умоляю, не держите так. Понервничаете и случайно за курок дернете.
– Вот и не доводи меня, не расшатывай нервы. Сколько раз?
– У меня же память не компьютерная – голова лопнет, если складывать одно к другому. Вы не представляете, сколько всяких товаров, всяких людей.
– Не надо, это не самый оживленный таможенный пункт из всех, что я видел в своей жизни.
Из кармана зажурчал мобильник. Старший инспектор вздрогнул от неожиданности – несколько бисеринок пота собрались в одну каплю, которая стекла со лба в угол глаза.
Комбату звонила незнакомая женщина, чрезвычайно взволнованная:
– Мне Ворона дал ваш номер в последний момент. Кошмар…
– Что случилось?
– Его забрали, увезли. Своими глазами видела.
– Не забыли, что просил передать?
– Времени у него не было, надеялся выскочить. Сказал, что вы обо всем догадаетесь.
– Спасибо, что дали знать. Давно его? Ну вот. Обещал не решать посторонние “гуманитарные” проблемы. Обещать легко, а на деле? Взять и отвернуться?
– Сидеть тихо, как мыши, – предупредил Рублев таможенников.
Те не поверили своим ушам – неужели удовлетворился, неужели сваливает? Должен ведь понимать, что второй раз сюда уже не явится так запросто, вся охрана порта будет предупреждена. Комбат прекрасно это понимал и тем не менее уходил.
Трудно выколачивать показания, когда ты не уверен – есть ли что еще выколачивать? Таможенники в самом деле не заинтересованы знать лишнее о тех, кто просил “закрыть глаза”. Организаторам поставок – тем более незачем оставлять визитные карточки.