Но взгляд Альгадора был прикован к гигантской фигуре с молотом в лапах, возвышающейся над наковальней. Это была Красноокая Крегга, Великая Барсучиха — правительница Саламандастрона.
Ее размеры впечатляли: даже кузнечный молот смотрелся щепкой в огромных лапах. Поверх домотканой туники на ней был надет тяжелый, рубцеватый, весь в заклепках, рабочий передник. Отсвет наковальни придавал ее глазам ярко-красный цвет. Великая Госпожа посмотрела на Альгадора с высоты своего роста, и лапы зайца непроизвольно задрожали — он ощутил себя желудем у подножия дуба. Крегга молча кивнула, и Альгадор, вытянувшись по стойке смирно и не помня себя, отрапортовал:
— В течение двух дней вел наблюдение за северными и восточными землями, пролегающими за дюнами. Следов майора Ловкача Леволапа не обнаружил. Следов врагов также нет. Только следы землероек.
Крегга прислонила молот к горну.
— Ты не говорил с землеройками Партизанского Союза Гуосима?
— Нет, к сожалению, не говорил.
Крегга взяла щипцы, перекинула кусок металла, над которым она трудилась, с наковальни в горнило и раздула мехами огонь.
— Да, обидно, что тебе не удалось поговорить с ними. Лог-а-Лог, их предводитель, мог сообщить нам важные новости. Ну ничего, ты все равно молодец, ступай… Да, и пригласи ко мне полковника Ясноглаза.
— Слушаюсь! — ответил заяц, продолжая стоять по стойке смирно, словно он прирос к полу.
Госпожа Крегга вновь посмотрела на него и неожиданно улыбнулась:
— Простоишь так еще пять минут — корни пустишь! Иди уже — я тебя отпустила.
Альгадор отдал честь и выскочил как пуля. У офицерской столовой он встретил другого зайца с подносом и кружками.
— Добрый вечер, Пушистик. Полковник у себя? Мне нужно передать ему кое-что важное.
Пушистик был, как и Альгадор, молод, весел и очень исполнителен. Он тут же поставил поднос на окно и качнул ухом в сторону кабинета полковника.
— Жди здесь. Я мигом!
Потом распахнул дверь настежь и, прикрыв глаза, что было мочи крикнул:
— К вам Скороход Девяти Сезонов с докладом! Полковник Ясноглаз был военным до мозга костей.
Среднего роста, с головой, посеребренной долгими сезонами, заяц всегда был строг и подтянут и носил простой зеленый мундир. Он оторвался от свитков, которые пристально изучал, склонившись над столом, и тихо сказал, ощетинив усы:
— Я не глухой, молодой человек. Пригласите посетителя.
Альгадор вошел и доложил:
— Полковник, я с поручением от госпожи Крегги. Она хочет видеть вас.
Полковник быстро застегнул верхнюю пуговицу мундира и поднялся.
— Хорошо, я иду.
Он быстрым взглядом окинул докладчика и улыбнулся:
— Так ты уже Скороход Девяти Сезонов? Молодчина. Видимо, тебе пришлась по душе эта работа, а, юный Альджи?
— Да, очень! — радостно ответил тот. Полковник с одобрением похлопал его по плечу.
— Так держать, сынок. Если будешь стараться, то не успеешь оглянуться, как начнешь выполнять поручения Дозорного Отряда вместе с братом.
Ясноглаз быстро удалился, оставив Альгадора сияющим от гордости.
Крегга кивнула полковнику на кресло у окна и налила по бокалу мятно-одуванчикового лимонада. Полковник сидел, медленно потягивая прохладительный напиток; Крегга осушила бокал залпом.
— Да, эта работенка способствует жажде, — улыбнулся полковник.
Крегга сверкнула глазами.
— Не это будет темой нашего разговора, полковник. Я выслушала рапорт Скорохода Девяти Сезонов. Он меня не порадовал. Никаких следов майора Ловкача Леволапа. Никаких следов бродяг. Все слишком тихо! А мой внутренний голос говорит мне, что зреет беда.
Полковник ответил, осторожно выбирая слова:
— Но, простите, у нас нет доказательств. Может, как раз к лучшему, что все тихо? Нет новостей — и ладно…
Полковник осекся, потому что Крегга повернулась с таким видом, что на миг он испугался. Глаза барсучихи метали молнии, она с размаху швырнула бокал в окно и рыкнула во все горло:
— Гормад Тунн и его отродья там! Они замышляют новый поход! Я уверена!!!
Полковник ответил все тем же ровным голосом:
— Тунн с армией мог осесть где угодно — на севере, на юге… Мы можем охранять лишь западные земли и море у Саламандастрона. Не двинемся же мы в поход по всей земле в поисках Бродяг?
Крегга схватила щипцы, запустила их в горнило и, выхватив кусок металла, который она обрабатывала, бросила его на наковальню.
— Полковник, сколько зайцев потребуется для охраны Саламандастрона и его берегов? — спросила она, беря в лапы молот.
— Простите? Бумм-м-м!
Искры полетели в разные стороны от удара по раскаленному металлу.
— Отвечайте на вопрос! Сколько потребуется зайцев и в состоянии ли вы лично возглавить их?
Ясноглаз порывисто встал и отчеканил:
— Половина гарнизона нужна для того, чтобы защитить Саламандастрон. Что же до второго вопроса, то я отвечаю «да». Однако хотелось бы узнать, что Вы имели в виду, задавая его, — мое физическое состояние или мою компетентность?
Барсучиха отбросила молот и подошла к полковнику:
— Друг мой, простите. Я не хотела вас обидеть. Вы — моя правая лапа, и я ничуть не сомневаюсь в вашей компетентности. Я сказала сгоряча. Извините меня.
Когда полковник заговорил, в его голосе звучали отеческие нотки. Он указал тростью на Креггу:
— Всю жизнь я служил верой и правдой, и, будь на вашем месте кто-то другой, он не миновал бы дуэли со мной, каковы бы ни были его рост и репутация, если бы он поставил под сомнение мою компетентность как командира. Но Вас я прощаю, хотя забыть — не забуду. Ваша беда в том, что Вы дали волю ненависти к Гормаду Тунну и его последователям и она пожирает вас. Я прав?
Крегга отвела глаза, вглядываясь в ночное море за окном.
— Да, вы правы, полковник. Я все время думаю о доблестных зайцах, которых мы потеряли в том сражении всего за три дня. И ради чего? Ради того, чтобы шайка во главе с Гормадом Тунном поняла, что Саламандастрон им не по зубам! Чтобы они поняли, что не могут покорить нас, как покорили других несчастных, менее защищенных и слабых! Нет, я не могу этого забыть!.. Скоро я закончу новое копье, и, если к тому времени ничего не изменится, я возьму половину наших зверей и отправлюсь в поход. Мы найдем Бродяг и уничтожим! Я хочу, чтобы они исчезли с лица земли как страшный сон.
Полковник молча вышел из кузницы. Если Красноокая Крегга уже приняла решение, ее ничто не собьет с пути.