– Сударь! – взмолилась княжна, прижав руки к груди. – Именем матери умоляю не требовать от меня ответа на этот вопрос.
– Повторяю, Регина, что и ваша, и моя жизнь зависят от этого ответа. Я настаиваю!
– Ах, вы этого хотите?! – вскричала молодая женщина; она пристально посмотрела на графа и стала медленно подниматься.
– Я требую, Регина!.. Простите: прошу.
– Пусть будет по-вашему! – скрестив руки на груди, проговорила Регина и шагнула к графу. – Раз вы требуете, вот мой ответ: я вас ненавижу…
– Регина! Регина!
– Ненавижу! – продолжала княжна. – Как только может ненавидеть человек!
– Регина! – багровея, повторил граф. – Будьте осторожны!
– Я ничего не боюсь, – сказала Регина. – Опасаться мне следует только вас, а чего можно ждать от меня, вы давно знаете.
– Регина! Всякому терпению приходит конец.
– Кому вы это говорите, сударь? Разве меня можно обвинить в нетерпимости, если вы до сих пор находитесь в моей комнате и я вас слушаю?!
– Регина! В моей власти вас погубить или спасти!
– Вы можете меня спасти лишь в одном случае: если умрете! – гордо выговорила молодая женщина.
– Регина! – зарычал граф, бросаясь на княжну, будто хотел ее задушить.
Но она остановила его одним взглядом и произнесла:
– В чем дело, папочка?
Граф Рапт отступил.
– Выслушайте меня! – попросил он.
– Я не желаю вас больше слушать.
– А придется!
Регина ухватилась за шнурок звонка.
– Не зовите никого! – взмолился, бледнея, граф Рапт. – Я ухожу. Но перед тем, как отсюда выйти, я во всем признаюсь маршалу.
– Что вы имеете в виду? – подходя к нему ближе, спросила княгиня.
– Маршал считает вас своей дочерью, – продолжал граф. – Я открою ему глаза.
– Сударь! – воскликнула несчастная женщина. – Если вы когда-нибудь имели хоть малейшее понятие о добре и зле, вы этого не сделаете.
– Я сделаю так, как имел честь вам сказать, – пригрозил граф, направляясь к двери.
– Сударь! Сударь! – бросаясь к нему, вскричала Регина. – Что вы хотите, чего вы от меня требуете в обмен на покой этого благородного человека?
Граф обернулся, и на его губах мелькнула едва заметная усмешка.
– Как видите, – сказал он, – нам необходимо переговорить.
– Я вас слушав.
– Не стану возвращаться к вопросу о том, на чьей вы стороне, – насмешливо продолжал граф. – Вы меня достаточно на этот счет просветили. Я хотел знать перед смертью, – прибавил он, – ведь вы же понимаете, что я не стану защищаться, – не снизойдете ли вы к моим слабостям, видя, что я их готов искупить. Я хотел знать ваше мнение на этот счет, так сказать, из могилы! Каким бы великим преступником ни был человек, который говорит с вами сейчас, Регина, он дал вам жизнь. Я хотел услышать не о том, что вы с сожалением отнесетесь к смерти отца (увы, я не заслуживаю ваших сожалений!), но просто пожалеете его и простите в глубине души. Наконец, я хотел перед смертью узнать, не придет ли вам в голову мысль, что я был несчастен, ничтожен, если угодно, но не злобен, и не достоин ли я после смерти получить прощение за свою жизнь. Вот какова была моя цель, Регина! Простите, что я не смог объясниться яснее.
Граф произнес эти слова скорее с пафосом, нежели с чувством, однако на Регину они подействовали.
Вряд ли нам представится более удобный, чем теперь, случай, дорогие читатели, сказать несколько слов о доброте женщин и жестокости мужчин. Вот создание доброе, порядочное, кристально честное, искреннее до глубины души, по-звериному преданное. Вот женщина, говорим мы, которая только что произнесла страшные слова: «Вы можете меня спасти лишь в одном случае: если умрете!» И вот эта женщина смягчается перед таким человеком. Она переживает волнение, слыша его слова, будто заученные хорошим актером, заглядывает в собственную душу, спрашивает собственное сердце: не слишком ли строго она с ним обошлась, не была ли она жестока, несправедлива по отношению к этому человеку? Вот во власти каких чувств она оказывается, слыша куплет, пропетый этим фигляром…
– Господин граф! – говорит она. – Простите меня за резкость. Я простая смертная и не имею права хотеть или не хотеть чьей-то смерти. Я полагаюсь на Божью справедливость.
Лицо графа осветила довольная улыбка.
– Регина! – молвил он. – Благодарю вас за эти добрые слова. Будьте уверены, я оправдаю ваше отношение. Слово мужчины, идущего на смерть, свято: Регина, простите мне грехи, совершенные мною при жизни, и пожалейте несчастного, когда его не станет.
– Что вам от меня угодно? – спросила княжна.
– Самую малость, Регина. Я хочу, чтобы вы были счастливы!
– Не понимаю, – сказала возлюбленная Петруса и покраснела.
– Регина, – слащаво продолжал граф Рапт, – как бы ни был я грешен, я всегда любил вас как свою дочь, и если вам доводилось иногда в этом сомневаться, то в этом виноват больше я, чем вы. Я думаю лишь о вас в эту ответственную для меня минуту и хочу обеспечить ваше счастье.
– Объясните вашу мысль, сударь, – попросила княжна, сердцем чувствуя, куда клонит граф Рапт.
– Вы любите, – продолжал тот, – одного из приличнейших людей, каких я когда-либо знал. С того времени, как мы в последний раз о нем говорили, я о нем справлялся и узнал, что ваш выбор как нельзя более удачен.
– Сударь! – воскликнула княжна. – Чем больше я вас слушаю, тем меньше понимаю.
– Сейчас вы все поймете, – отвечал граф. – Я прошу в обмен на свою жизнь предоставить мне возможность нынче или завтра встретиться с этим молодым человеком.
– Даже и не думайте! – перебила его княжна.
– Простите, княжна, но я только об этом и думаю с той минуты, как имею честь с вами говорить.
– Что вам от него угодно? Может, хотите его вызвать?
– Клянуеь вашей матерью, Регина, что не стану его вызывать.
– Что же вы можете ему сказать?
– Это моя тайна, Регина! Но можете быть уверены, что я действую исключительно в ваших интересах. Несчастье, жертвой которого вы оказались по моей вине, глубоко меня трогает, и я хочу искупить свой грех.
– Если дело обстоит именно так, сударь, почему бы вам не съездить к нему? Хотя, откровенно говоря, я не могу объяснить цели вашего поступка.
– Это невозможно, Регина. Кто-нибудь может увидеть, как я к нему вхожу. И как я буду выглядеть? Я вас спрашиваю! Нет!
Мое предложение проще. Предлагаю вам устроить завтра нашу с ним встречу в любое время, например вечером.
– Сударь! – сказала княжна Регина, не сводя с него пристального взгляда. – Я не знаю, какую цель вы преследуете, но знаю, как мне предан господин Петрус Эрбель. Что бы вы о нем ни думали, завтра в пять часов он будет здесь.