— Икона, высеченная на круглом красном камне и найденная на старом грушевом дереве…
— Так. Вы о ней знаете?
— Я молюсь перед нею всю мою монашескую жизнь. Это наша чудотворная икона, Драган. Это наша обитель ушла из России в Сербию после революции, это у нас воспитывались будущие сербские игуменьи.
Драган довольно долго молчал, а потом вдруг наклонился и поцеловал монахине руку. Она одернула ее почти сердито. — Да вы что, Драган!
— Мать Евдокия, мать Евдокия… — пробормотал Драган, поднимая голову и смахивая слезы с бороды. — Да, мы, сербы — большая сила, когда мы вот так, вместе с русскими! Теперь я спокойно отпущу с вами детей. А потом, если можно, сам приеду к вам поклониться чудотворной иконе Божией Матери, перед которой сестра моей матери приняла постриг.
— Приезжайте, Драган, мы будем вам рады, — сказала мать Евдокия, ласково глядя на бывшего разбойника.
— Послушай, Сандра, — сказал перед сном Леонардо. — Пока дядя Леша чинит автобус, а детей готовят к поездке, мы с тобой могли бы съездить в Бергамо, раз тебе этого так хочется. Ты оставишь письмо для Миры, и мы заберем кой-какие книги, оставшиеся после набегов Миры. Представляешь, как наша мать Наталья будет счастлива, если мы их ей привезем?
Сандра молча поцеловала мужа, закрыла глаза и тут же мысленно принялась сочинять письмо Мире: завтра утром она возьмет из хранилища бумагу и карандаш и напишет его в дороге.
Дорогой они ночевали в машине, время от времени просыпаясь, чтобы включить отопление. Останавливались на ночлег трижды, и Сандра вдруг задумалась:
— Как это получается, Леонардо? Даже когда я ехала в Бергамо в первый раз, я ночевала в дороге только две ночи. А теперь мы не успеваем устать от дороги, как уже темнеет и нужно остановиться на ночлег.
— Ты тоже поняла, что время внизу бежит быстрее, чем в Долине?
— Да. В этом, в общем-то, нет ничего удивительного — зимние дни короче, а там у нас зимы не бывает.
— Дело не в этом. Я еще в прошлый раз заметил, что мои часы все время отставали от тех, что были у доктора. Мне даже неудобно стало постоянно к нему обращаться. Вернулся в Долину, смотрю, мои часы опять перестали отставать, ну я и забыл об этом. А в этот раз я стал следить за часами: представь себе, от заката до заката проходит всего восемь часов. На земле установились восьмичасовые сутки!
— Так вот почему я не высыпаюсь в Бабушкином Приюте! — Ну да, поэтому.
— В Писании сказано, что ради праведников антихристовы дни сократятся. Значит, имелось в виду вовсе не количество дней скорби, а сами дни? — Выходит, так.
К вечеру третьего дня они одолели ледяной бесснежный перевал и спустились с Альп на побережье Средиземного океана. Здесь тоже царила зима, но мороз был гораздо слабее, чем в Баварском Лесу, всего градусов под двадцать.
— Едем сразу в Бергамо или сначала заедем на фабрику за книгами? — спросил Леонардо, когда они подъехали к указателю с надписью "Вилла Корти".
— Уже темнеет, а на фабрике нет света, мы не сможем выбрать книги. Поедем сначала к тебе домой.
— Домой, — невесело усмехнулся Леонардо. — Наш дом теперь в Долине, на полпути к Небесам. Ты знаешь, я боюсь, что в моей квартире нельзя будет остановиться на ночлег.
— Вы же совсем недавно ночевали там с дядей Лешей?
— Тогда было теплее. В моей квартире нет отопления, и боюсь, теперь она превратилась в ледяной склеп. Мы посмотрим, нет ли письма от Миры, оставим для нее твое послание и сразу же уйдем. И знаешь, лучше нам вообще не ночевать в Бергамо, а сразу поворачивать назад: будем вести машину и спать по очереди.
— Не лучше ли в таком случае заехать на фабрику прямо сейчас? — Да, пожалуй.
Они свернули на дорогу, по краям которой стояли мертвые рыжие деревья, некогда вечнозеленые пинии и кипарисы.
— Бедные "бабушкины зонтики"! — вздохнула Сандра. — Почему зонтики?
— Когда-то Бабушка говорила, что на виллу Корти ведет дорога, обсаженная деревьями, похожими на ее зонтик: пинии — на раскрытый, а кипарисы — на сложенный. А теперь и те и другие стоят мертвые…
— Даже не верится, что в Долине сейчас вовсю цветут фруктовые деревья.
— А земля покрыта весенними цветами, и над ними порхают птицы, бабочки и дети.
— Потерпи немного, мы уже скоро вернемся домой. — Да, скоро… Если даст Бог!
Они проехали вдоль ограды, потом свернули в раскрытые ворота, сплошь покрытые высохшими плетями вьюнка-быстряка. По растрескавшейся дороге проехали мимо мертвых деревьев сада и сквозь руины макаронного гиганта спустились к пересохшему ручью и старой макаронной фабрике. Леонардо нашел припрятанный ключ и отпер висячий замок. Внутри Сандра сразу же увидела макаронный агрегат и подошла к нему. Он был покрыт толстым слоем пыли.
— Вот здесь я тебя впервые увидела, мио Леонардо, за этим самым пультом.
— Да. Я сидел, тянул макароны, гулял в Реальности и ждал тебя, кара Сандра. Идем сразу на склад, не будем терять время на воспоминания. Хорошо, что я догадался взять фонарик.
Макарон на складе не было, но книги они увидели сразу. Только они уже не были уложены в макаронные коробки и обернуты пластиком, как раньше, когда Леонардо приезжал с дядей Лешей за жерновами, а валялись по всему складу; многие книги были без переплетов, всюду белели варварски выдранные страницы.
— Боже мой! Да тут грабители побывали! — в ужасе воскликнул Леонардо
— Нет, Бенси, ты ошибся. Кроме меня, здесь никого не было.
Оба обернулись на голос. Расставив ноги и скрестив руки на груди, в дверях стоял Ромео ди Корти-младший. Сандра подобрала с пола какую-то книгу, отвернулась и стала ее листать.
— Зачем же ты устроил тут этот погром, Ромео? — с удивлением спросил Леонардо.
— Ромео ди Корти, с твоего позволения. Ты хочешь услышать мои объяснения? Я готов их дать. Но это потребует времени. Может, для начала поздороваемся? — Ну здравствуй, ди Корти.
— Здравствуй, Бенси. Может, представишь меня твоей соучастнице? — Что значит "соучастнице"?
— Соучастнице в преступлении против частной собственности. Вы вторглись в частное владение без разрешения хозяина.
— Извини, ди Корти, но хозяин этой фабрики и сада я. Ты прекрасно знаешь, что твой отец завещал их мне.
— Вот об этом я и хотел бы с тобой потолковать, дорогой Леонардо. Бери свою подругу и поехали на виллу — там поговорим, — не дожидаясь ответа, ди Корти развернулся и вышел за дверь. — Поезжай один, — сказала Сандра. — Ты боишься, он тебя узнает? — А ты думаешь — нет?
— По-моему, ты так изменилась, что узнать тебя просто невозможно.
— Я не хочу рисковать. Скажи ему, что я останусь тут разбирать книги. Леонардо вышел за дверь.