Ди Корти появился из-за угла, ведя за руль странную приземистую машину на двух толстых колесах, закрытых щитами. "Мотоцикл? — предположил Леонардо. — Да вроде нет, но что-то похожее. Сандра наверняка знает". — Едем на виллу, — бросил ди Корти.
— Ну что ж, поехали, — сказал Леонардо и направился к джипу. — А твоя подруга? — Это моя жена.
— О, синьора Бенси? Поздравляю. Бери ее с собой и поезжай следом за мной на виллу. Разговор будет долгий, она замерзнет тут, дожидаясь тебя. — А чего ты, собственно, хочешь, Корти?
— Ди Корти.
— Что тебе от меня надо, ди Корти? Ты хочешь сад и фабрику? Забирай.
— Так ты готов признать, что мой отец был не в своем уме, когда изменил свое завещание в твою пользу? — Этого я не говорил и не думал.
— Но ты же только что заявил, что готов отказаться от фабрики и сада!
— Готов, готов, не волнуйся. Я не готов считать моего друга Ромео ди Корти-старшего сумасшедшим.
— Друга! — фыркнул ди Корти. — Так ты дашь мне письменный отказ от прав наследования?
— Да, пожалуйста! Я, знаешь ли, не нуждаюсь в недвижимости.
— В таком случае приглашаю вас обоих на скромный ужин, за которым мы заодно утрясем все формальности. Сегодня, Бенси, как раз годовщина смерти моего отца и твоего хозяина. Не осталось в живых никого, кто мог бы помянуть его вместе со мной.
— Хорошо. Мы согласны, — сказал Леонардо. — Я так и думал. Поезжайте за мной!
Ди Корти оседлал свою приземистую машину, завел мотор, неуклюже развернулся и поехал по дороге к саду, грохоча и подпрыгивая. — Что это у него за машина, Сандра?
— Скутер. Почему ты решил принять его приглашение?
— Он ужасно выглядит, Сандра. Лицо какое-то испитое, желтое, глаза красные, а в глазах тоска. Я просто не узнаю в нем прежнего победителя жизни Ромео ди Корти.
— И поэтому ты решил в утешение подарить ему сад и фабрику?
— А пусть берет, мне не жалко! Зато его почему-то ужасно жаль. Не забывай, Сандра, мы знаем друг друга с детства, вся жизнь прошла рядом, хоть и по-разному прошла.
— Да, он очень изменился, и с первого взгляда не понять, к худшему или к лучшему. Пьет, наверное. С детства не выношу пьяниц!
— Но отдать ему права на наследство и поговорить с ним о нашем ди Корти мы ведь можем? — Ты уже согласился. Едем, Леонардо. Они сели в джип и отправились на виллу Корти.
Подъезжая, они увидели, что вилла теперь обнесена высоким сетчатым забором на высоких столбах с загнутыми внутрь верхушками и несколькими рядами колючей проволоки поверху. В окнах виллы не было света, но терраса была ярко освещена и на ней их поджидал хозяин.
Сандра и Леонардо поднялись по широким ступеням на залитую ярким светом терассу. Свет давал какой-то странный фонарь — большая голая лампа, насаженная на зеленый железный цилиндр. Мимоходом Сандра обратила внимание на затоптанный и покрытый мусором мраморный пол, на грязные майоликовые горшки с засохшими растениями; край одного горшка был отбит, и черепок валялся тут же на полу.
Они вошли в холл, некогда сверкавший роскошью и поразивший ее шелковыми белыми ламбрекенами. Два клона вскочили с мраморной скамьи у двери, когда они вошли, и опустились на место, когда ди Корти небрежно махнул им рукой. Ламбрекены на окнах еще висели, но белыми они не были уже очень давно.
По лестнице они поднялись на второй этаж, прошли темным коридором, освещенным единственной свечой в большом канделябре, потом ди Корти распахнул перед ними дверь.
Небольшая гостиная, в которую они вошли, освещалась свечами в подсвечнике на каминной полке и горящими в камине дровами. Перед камином стоял низкий круглый стол, на нем — три темные бутылки и несколько бокалов. Вокруг стола стояло несколько пыльных парчовых кресел.
— Ну вот мы и встретились, Леонардо, и как странно, что именно сегодня, в годовщину смерти отца. Садитесь оба к столу. Супруги сели.
— Для начала я хочу предложить вам по бокалу вина.
Не дождавшись ответа, ди Корти взял бутылку и разлил темное красное вино по трем бокалам.
— Бордо, вино из французских виноградников, давно ушедших под воду. Это последние три бутылки из запасов моего отца.
Выпьем за упокой души старого чудака Ромео ди Корти-старшего, макаронщика, библиофила, тонкого антиквара и столь же тонкого ценителя женской красоты!
Леонардо молча взял бокал. Сандра, подумав, протянула руку и взяла второй. Леонардо опустил голову и замер. Сандра поняла, что он молится, и тоже прочла молитву за упокой души раба Божьего Ромео — Романа, наверное?
— Выпьем, — сказал ди Корти и выпил свой бокал залпом. — Так не пьют красное вино, но я научился этому у русских. — У русских? — удивился Леонардо. — Да. Я побывал в России.
— Ты был в России? Как ты туда попал, Корти?
— На парашюте. Выполнял задание Мессии.
— Расскажите нам о России, пожалуйста, — попросила Сандра.
— О! Наконец-то я услышал ваш голос, синьора Бенси! И он почему-то кажется мне знакомым, как и ваше лицо. Мы встречались? Сандра промолчала, делая глоток вина.
— Вы ведь из Бергамо? О, славные девушки Бергамо, прелестные "бергамоточки"! Кажется, в былые годы я не пропустил ни одной. Я сам установил для себя средневековое "право первой ночи" и старался изо всех сил, чтобы бергамские красотки выходили замуж только через мои руки.
— Я не из Бергамо, синьор Корти, — спокойно сказала Сандра, ставя бокал на стол.
Леонардо потягивал вино маленькими глотками и молчал.
— Судя по твоей реакции, Леонардо, вернее по ее отсутствию, жена твоя в самом деле не из Бергамо, но и она очень хороша собой.
— Перестань трепаться, Ромео. Лучше расскажи нам о России, — сказал Леонардо. — Давно ты там был? — За месяц до войны. — И что ты там видел?
— Ничего похожего на то, о чем говорилось в наших новостях. Страна мало цивилизованная, пестрая, во многих отношениях страшно отсталая, но очень, очень богатая и сильная. — В чем ты увидел ее отсталость?
— Порядка нет. Теснота ужасная. На улицах столицы — я был в Санкт-Петербурге — полно народу, и все постоянно общаются между собой, ездят все вместе в общественном транспорте, буквально прикасаясь боками. Слишком много детей. Кстати, там до сих пор живут семьями. Я наблюдал семьи с тремя и даже пятью детьми, но слышал, что бывает и больше. И жуткое количество стариков, противно ходить по улицам! Эвтаназии у них нет и, похоже, никогда не будет. Кругом церкви, а в них полно народу, колокола звонят постоянно. И горожане, и сельские жители носят что попало и едят кому что вздумается. Нормальных синтезированных продуктов практически нет. Приходится волей-неволей потреблять натуральные продукты, а это приводит к девальвации привилегий: можно сказать, что народ России вынужденно питается так, как у нас имеют право питаться лишь члены Семьи. Что еще?.. Никакого представления о гигиене, и в этом смысле живут они как дикари: дети и влюбленные ходят взявшись за руки, а взрослые при встречах целуются и пожимают друг другу руки, как в Реальности!