Зевс дотрагивается до фотографии, и изображение оживает. Словно красавиц снимали без их ведома в самые интимные моменты.
– У нас есть нечто общее, Мишель. Парикмахерши воротили нос от нас обоих.
– Это была не парикмахерша…
– Да я знаю, Афродита. Ее сын рассказал тебе ее подлинную историю.
Он касается портрета богини любви. Афродита посылает воздушный поцелуй.
– Я считаю ее красавицей, – сухо говорю я в ее защиту.
– Все это красная магия. Роковые женщины. Я знал нескольких из них. Настоящий наркотик. Даже я, великий Зевс, становился послушной куклой в руках девчонок.
Он хохочет.
– И я считал, что это… божественно.
– Гера?
– Да. Гера была роковой женщиной. Она была моей сестрой прежде, чем стала женой. У нее мой характер. Гера не позволит, чтобы мужчина водил ее за нос. Она разила наповал. А потом стала домохозяйкой. Быт все разрушает. Теперь она проводит время на кухне и говорит обо мне. Она рассказывала вам свою теорию о дельфиньей традиции и заговоре против дельфинов, который возглавил А-Дольф? Она много думает, сидя у себя дома. Скорее всего она метит на мое место.
Он закатывает глаза.
– Неужели она считает, что меня можно вернуть запахом тыквенного супа?.. А ты? Как у тебя с Афродитой?
– Я люблю Мату Хари.
– Да, знаю. Я говорю не о ней, а об Афродите. Насколько ей удалось поработить тебя?
– Я больше не думаю о ней.
– Лжец.
– Все равно надеяться не на что, она никогда меня не полюбит.
– Сразу видно, ты плохо знаешь женщин. Чем больше она возводит препятствий, тем сильнее ее интерес к тебе. Единственная сложность с Афродитой, как, впрочем, и со всеми роковыми женщинами, заключается в том…
– Что она не способна никого полюбить?
Я жду.
Зевс с интересом смотрит на меня.
– Она не только никого не может полюбить, но и не способна испытать физическое наслаждение ни с одним мужчиной. Она так легко вертит мужчинами именно потому, что ничего не чувствует.
– Если я буду заниматься любовью с Афродитой, она испытает оргазм, – говорю я с вызовом. – Все дело в желании. Я организую ей это.
Зевс лукаво улыбается.
– Хочу напомнить тебе, что ты любишь Мату Хари.
Мы проходим несколько коридоров и лестниц и попадаем в более светлый зал.
Перед нами вывеска: МУЗЕЙ ИНФОРМАТИКИ. Зевс распахивает дверь в зал, набитый компьютерами – от самых древних, огромных шкафов, до самых маленьких, портативных. Машины расставлены на столах, и эта выставка напоминает мне эволюцию видов. От динозавров к обезьянам.
– Эти машины – человеческая память. Какой парадокс. Человечество теряет собственную память и отдает ее машинам. Вот новые хранители знаний.
– Человечество теряет память?
– Каждый день политики заново переписывают прошлое, которое больше устраивает их в настоящем. Сначала они просто привлекали внимание к одним событиям и замалчивали другие. Потом они изменяли названия городов, разбавляли историю мифами, отрицали факты. Теперь они взрывают древности, чтобы быть уверенными в том, что прошлое не будет больше противоречить идеологии. Ревизионизм распространяется все шире.
– Так римляне заставили всех поверить, что карфагеняне занимались человеческими жертвоприношениями. А греки распространили миф о том, что Критом правил монстр, который пожирал женщин.
Зевс предлагает мне сесть за один из современных компьютеров и включает его.
– Смертные «Земли-1» не отдают себе отчета в том, что нельзя безнаказанно жить в мире, наполненном ложью о прошлом.
Он гладит бороду и смотрит на меня, словно хочет сказать что-то важное.
– Вот поэтому мне очень нравится девиз Квебека: «Я помню». Каждый человек должен постоянно иметь перед глазами эти слова. Я помню, откуда я пришел. Я помню, кто я. Я помню историю моих предков, благодаря которым я здесь. Я помню обо всех конфликтах, в результате которых появилось то общество, в котором я живу.
На мониторе всплывает окно с требованием пароля. Зевс медлит, словно не может вспомнить, потом набирает пароль из нескольких букв.
Я читаю через его плечо: г-а-н-и-м-е-д.
– Итак, что же остается, если нельзя доверять прошлому? Виртуальный мир.
Зевс объясняет, что он собирает модели всех компьютеров и образцы всех программ, по мере того как они появляются. Этим будет заниматься следующая муза. Муза Информатики.
Он открывает шахматную программу.
– Сначала я играл против компьютера. Я всегда выигрывал, но однажды проиграл. В памяти программ записаны все когда-либо сыгранные партии.
Он вздыхает.
– Бог создал человека. Человек создал компьютер. И вот уже машины кое в чем превосходят меня.
Он запускает еще несколько программ.
– Я увидел, что несколько человек работают над совершенно особенным проектом. Он называется ПЯТЫЙ МИР.
Пятый мир… Программа, над которой работает Юн Би.
– Они хотят подарить людям бессмертие при помощи компьютера.
Я вспоминаю идею Корейского Лиса, который дружит с Юн Би.
– Пока это относится к области фантастики, но все-таки заставляет задуматься. Виртуальный персонаж будет наделен любыми человеческими качествами.
Эта идея сильно впечатляет Зевса.
– После того как человек умирает, он продолжает существовать в Интернете как виртуальный персонаж. Мишель, ты понимаешь, к чему это приведет? Если бы это открытие было сделано раньше, можно было бы создать бессмертную копию Эйнштейна, которая продолжала бы решать уравнения, копия Леонардо да Винчи продолжала бы писать картины, копия Баха писала бы музыку, копия Бетховена сочинила 10-ю и 11-ю симфонии. Это живая, творческая память. И никакого клонирования. Виртуальное воспроизведение. ПЯТЫЙ МИР создает параллельное человечество, благодаря этому таланты больше не будут пропадать.
– Но ведь души умерших отправятся в Рай?
– Это ничего не меняет. Благодаря этому проекту, их виртуальные воплощения останутся на Земле. А поскольку никто не сможет одновременно выключить все компьютеры… Люди действительно нашли способ стать бессмертными – благодаря информатике, кремнию, пляжному песку.
– Тогда они станут, как мы. Зевс смотрит на меня.
– Да. Люди с «Земли-1» уже стали бессмертными. Они уже стали богами. Единственное, что нас спасает, это то, что они пока этого не сознают.
Он начинает яростно закручивать бороду.