Да уж, хороши вкусы у его двоюродного брата!
Менедем, казалось, не заметил тона Соклея, что было только к лучшему.
— Мы отплываем сегодня, — сказал он.
— Ясно. — Соклей и сам чувствовал, что говорит несчастным голосом, но ничего не мог с собой поделать. — Как ты думаешь, мы доберемся до Сиракуз к закату?
— Добрались бы, не будь акатос так перегружен, — ответил Менедем. — Но в компании с этими толстыми парусными судами у нас нет ни малейшего шанса успеть до заката. К вечеру встанем на якорь в одном из сицилийских портов или проведем ночь в море, а утром снова отправимся в путь.
— Да уж, — вздохнул Соклей. — Еще одна беспокойная ночка.
— Было бы о чем беспокоиться, — легкомысленно заявил Менедем. — Ну что такого может случиться?
Соклей хотел было ответить. Потом ему очень захотелось плюнуть в двоюродного брата. Но в конце концов он рассмеялся.
— Ну уж нет, я не попадусь на удочку. Ты не заставишь меня побагроветь и получить сердечный приступ. Имей в виду — я слишком мудр для этого.
— Ага, почти поверил, — ответил Менедем.
Они ухмыльнулись друг другу.
На мгновение Соклей забыл, как сильно ему хочется, чтобы «Афродита» не плыла в Сиракузы. Но надолго забыть об этом у него не получилось. По всей гавани просыпались другие капитаны и замечали, что нынче подходящий ветер для плавания. Они выкрикивали приказы своим экипажам и портовым рабочим, которые спускались на пристани, чтобы отдать швартовы и забросить канаты на борт. Моряки охали и тужились у длинных весел крутобоких судов и медленно, палец за пальцем, отводили эти суда от причалов, чтобы «торговцы» могли расправить паруса и двинуться к Сицилии.
Видя их потуги, Соклей снова засмеялся.
— У наших гребцов, может, и тяжелая работа, но все-таки не настолько.
— Ты прав. — Менедем помахал двум портовым рабочим. — Эй, на берегу, отшвартуйте и нас тоже!
— Ты собираешься вести эту крошку в Сиракузы? — спросил один из рабочих, швыряя канат на мешки с зерном, лежавшие на палубе «Афродиты». — А, понимаю, из твоей лодки получится спасательный ялик для всех этих настоящих судов. — Он рассмеялся над собственной шуткой.
Такого рода замечания обычно бесили Менедема так же, как его собственные шуточки бесили Соклея.
Но сейчас капитан «Афродиты» только пожал плечами, сказав:
— Онасиму мы настолько приглянулись, что он заплатил нам вперед за перевозку зерна.
Портовый рабочий разочарованно отвернулся, а Менедем добавил погромче:
— Пошли, ребята, покажем этим морякам с больших кораблей, как надо грести!
Диоклей ударил колотушкой. Гребцы заняли места на банках и налегли на весла не хуже, чем в бою с римской триерой.
В результате «Афродита»… «Афродита» еле-еле сдвинулась с места, словно бы шла по грязи, а не по воде.
Диоклей вздохнул:
— Боюсь, наши усилия едва окупятся, капитан.
— Думаю, ты прав, — согласился Менедем. — Я-то надеялся, что они окупятся сторицей, но… — Он пожал плечами.
— Судно сейчас по-другому чувствуется на воде, — сказал Соклей. — Более остойчиво. Как будто мы на суше. Палуба «Афродиты» не колеблется под ногами так, как раньше.
— Этого и следовало ожидать, — отозвался Менедем. — Корабль ведь несет груз вдвое больше обычного, поэтому волны не раскачивают его так сильно.
— Верно. Мы никогда раньше не ощущали, что это значит — идти с полным грузом, правда? — спросил Соклей, и Менедем кивнул.
Акатосу, в отличие от крутобоких парусных судов, вовсе не обязательно было путешествовать с полным грузом, чтобы получить прибыль за счет перевозимого объема. Он перевозил предметы роскоши, которые ценились за редкость. Теперь Соклей более-менее себе представлял, что такое обычное плавание обычного моряка парусного судна, и нельзя сказать, чтобы ему это понравилось.
Один за другим большие корабли спустили с реев огромные паруса. Один за другим эти паруса вздулись и наполнились ветром. Неповоротливые суда начали путешествие на юг, но так неторопливо, будто шли пешком.
«Афродита» тоже спустила парус, и Менедем снял гребцов с весел. Но вскоре ему пришлось приказать людям подобрать парус, иначе акатос, несмотря на свой груз, обогнал бы все остальные суда.
Когда Соклей выпустил птенцов павлина из клеток, чтобы птицы побегали, они начали сновать по кожаным мешкам с зерном так же бодро, как сновали прежде по деревянным планкам, и клевать просыпавшуюся пшеницу так же радостно, как до этого клевали тараканов и жуков, кишевших на «Афродите».
И лишь только когда команда помогла загнать птенцов обратно в клетки, Соклей смог как следует оглядеться. И что теперь прикажете делать? Разве что облюбовать укромное местечко, где можно будет стоять, предаваясь мрачным мыслям. Учитывая, куда направлялась «Афродита», мрачные мысли были бы как раз кстати, но Соклей решил не поддаваться такому настроению.
Поскольку торговая галера не могла двигаться со своей обычной скоростью, да бы не оторваться от остального флота, у Соклея было вдоволь времени, чтобы полюбоваться каждой деталью пейзажа, мимо которого они проплывали. Он видел большую часть Этны и смог как следует ее рассмотреть. Теперь, когда у него была возможность сравнить два вулкана, он понял, насколько Везувий массивней. Грязь на склонах и вокруг подножия Этны имела тот же серо-пепельный оттенок, что и грязь возле Помпей. Сицилийские виноградники выглядели не менее роскошными, хотя поля спеклись до коричневого цвета под жарким летним солнцем.
Медленно, очень медленно флот плыл мимо Тавромения, Наксоса и Акиона. Соклей с надеждой смотрел на каждую маленькую гавань и тяжело вздыхал, когда «Афродита» и крутобокие корабли проползали мимо них. Летнее солнце, казалось, торопилось совершить свой путь по небу. Прежде чем флот достиг Катаны — самого большого после Сиракуз полиса на восточном берегу Сицилии, — солнце уже опустилось за остров. Якоря плюхнулись в воду, а капитаны стали готовиться к тому, чтобы провести ночь в море.
— Если я не ошибаюсь, шкиперы этих торговых судов предпочли бы пришвартоваться у пирса, — заметил Соклей Менедему.
— Что ж, не стану с тобой спорить, — ответил его двоюродный брат. — Если внезапно налетит шторм, мы попадем в переделку, тем более с таким большим грузом.
— О шторме нам сейчас следует волноваться меньше всего. — И, чтобы пояснить, что он имеет в виду, Соклей показал на юг.
— Не забивай себе голову тем, в чем не смыслишь. Предоставь шторм нам с Диоклеем. А если хочешь и дальше беспокоиться насчет карфагенцев, воля твоя.
— Хотел бы я знать, как будет «Вижу судно!» на финикийском языке, — ответил Соклей. — Вот Химилкон наверняка знает. Если бы я мог снова очутиться в гавани Родоса и спросить его…