— Конечно, я имела в 'иду именно это, — ответила гетера. Теперь ее словно бы забавляло происходящее. — А почему ты решил, что я 'оворю о чем-то другом?
«Потому что такие вещи обычно случаются с моим двоюродным братом, но никак не со мной, — подумал Соклей. — Потому что женщины обычно не находят, что я заслуживаю их внимания».
Но у него хватило здравого смысла не выпалить такое вслух. Вместо этого он сказал:
— Потому что ты решила одеться, как женщина, занимающая высокое положение в обществе. Потому что я уже отказал тебе, когда ты… э-э-э… начала торговаться не так, как торговался бы мужчина.
Метрикхе засмеялась и небрежно махнула рукой.
— Ты меня не оскорбил. Я сделала предложение, ты его отверг, для нас обоих то 'ыла просто торговля. А теперь я предлагаю тебе не торговлю, 'умаю, это будет 'есело. Ты обращался со мной как с личностью, а не как с проституткой. Ты даже не подозреваешь, как редко такое случается. Вот почему… — Она пожала плечами. — Если ты сам хочешь, конечно.
— Ты и впрямь не шутишь? — в тихом удивлении проговорил Соклей.
Метрикхе кивнула.
И все-таки он никак не мог до конца в это поверить. В юности с ним пару раз играли очень обидные шутки, настолько обидные, что даже сейчас, десять лет спустя, он все еще вздрагивал, вспоминая о них.
— Пойдем, — сказала Метрикхе. — Я 'елаю это потому, что мне так хочется, а не потому, что 'олжна ублажать одного из моих компаньонов. Это тоже редкость, и я собираюсь этим насладиться.
Соклея больше не нужно было упрашивать.
Юноша взял с собой шелк, который не купила гетера, и деньги, которые она отдала за купленный. Оставь он все это в андроне, как знать, дождалось бы все это его возвращения или нет.
Метрикхе не настаивала, чтобы торговец все оставил, она только сказала:
— Не хочешь рисковать, верно?
— Пытаюсь по возможности не рисковать, — ответил он.
— Что ж, тем лучше для тебя. Моя комната наверху — в конце концов, это 'едь женские покои.
* * *
Ее постель оказалась шире, а матрас — толще и мягче тех, на которых Соклей спал в доме Клейтелия на Косе.
Затворив за ним дверь в спальню, гетера сняла вуаль и повесила ее в настенный шкафчик. Метрикхе позволила Соклею увидеть свое лицо после того, как скрывалась под вуалью все утро, и это было почти то же самое, что увидеть ее совершенно голой.
Скоро Соклей увидел ее и голой.
Метрикхе аккуратно сложила хлену и поместила рядом с вуалью. Потом, развязав пояс, сняла длинный хитон и предстала перед Соклеем нагая.
— Тебя стоило бы увидеть Праксителю, — проговорил он. — Тогда он ни за что не стал бы ваять Афродиту с Фрины.
Женщина покраснела.
Соклея восхитило то, как краска залила ее груди и поднялась до самых плеч.
— Если 'ы 'ольшинство мужчин говорили такие милые 'ещи, как ты, — ответила Метрикхе.
— Если они с тобой так не говорили, значит, были слепы или упустили свой шанс, — сказал Соклей, снова заставив ее всю зардеться.
«И я даже почти не преувеличиваю», — подумал он, стягивая через голову хитон.
В фигуре Метрикхе было все, чего мужчина мог бы ожидать от женщины: тонкая талия, округлые бедра, твердые груди безупречной формы. Скульптор был бы рад сделать ее своей моделью.
«Большинство скульпторов были бы рады сделать с ней очень многое», — пронеслось в голове Соклея, когда он шагнул вперед и обнял гетеру.
Метрикхе прильнула к нему. Ее кожа была мягкой и гладкой, и Соклей гадал — не умащает ли она ее маслом. Гетера запрокинула лицо; с расстояния меньше ладони глаза ее казались не карими, а темно-темно-ореховыми — интригующий цвет.
— Мне нравятся 'ысокие мужчины, — прошептала она.
— Мне нравишься ты, — ответил Соклей.
Метрикхе рассмеялась и обняла его. Ее дыхание было сладким, а когда Соклей ее поцеловал, оказалось, что ее губы по вкусу напоминают вино.
Они легли на кровать. Губы Соклея двигались от ее губ к щекам, мочкам ушей, шее, грудям. Его рука опустилась ниже, по изгибу живота туда, где сходились ноги, и они раздвинулись для него. Он погладил гетеру между ног, дразня ее соски языком, и Метрикхе испустила тихий вздох удовольствия. Если этот вздох был неискренним, значит, она играла куда лучше, чем любой актер, выступающий на афинских подмостках.
Прошло немного времени, и она начала его гладить, а потом извернулась, гибкая, как угорь, и взяла его ртом. Соклей немного понаслаждался этим, потом отодвинулся и сказал:
— Тебе не нужно играть ради меня в лесбийские игры.
Женщины Лесбоса славились тем, что давали мужчинам именно это наслаждение.
Гетера дерзко улыбнулась.
— Ну а чего же тогда ты хочешь? — лукаво спросила она.
— Этого, — ответил он — и сделал то, что имел в виду.
Метрикхе вздохнула, когда он в нее вошел.
Несколько ночей тому назад, деля на Косе ложе с рабыней родосского проксена, Соклей не чувствовал потребности выдать все, что мог. Он растягивал удовольствие, наслаждаясь путешествием точно так же, как и конечной целью. Метрикхе выгнулась под ним, словно необъезженный жеребенок. Ее дыхание стало быстрым и отрывистым, потом она запрокинула голову, и у нее вырывался задыхающийся стон. Соклей кончил спустя несколько биений сердца.
— Если 'ы мы сделали это 'о 'ремя торговли, — гортанно проговорила гетера, — я бы 'аплатила тебе 'а шелк больше, а не меньше.
— Спасибо. — Он поцеловал ее. — Вряд ли я получу много комплиментов прекраснее.
Метрикхе кивнула; она и сама была в некотором роде торговцем и знала, что ее слова многое значат.
— Не за что, — ответила она. — И 'обро пожаловать в любое 'ремя, с шелком или 'ез него.
Это было комплиментом великолепней любого другого.
— Спасибо, — повторил Соклей. — Но сейчас, думаю, мне лучше вернуться на агору. Правильно ли я запомнил повороты? Первый налево, второй направо, четвертый налево, второй направо?
Она нахмурилась.
— Я 'апоминаю путь по-другому, 'ай-ка подумать.
Спустя мгновение Метрикхе снова кивнула.
— Так ты попадешь куда следует.
— Хорошо.
Соклей встал с кровати и, натянув одежду, проговорил:
— Спасибо за сделку. И за все остальное. Метрикхе, все еще нагая, лежала, глядя на него сверху вниз, и улыбалась.
— Спасибо 'а все остальное, — проговорила она. — И 'а сделку.
— Мы идем… шли в Афины, — сказал Соклей. — Но теперь я надеюсь еще некоторое время пробыть тут.