– Возможно, ты прав, – сказал наконец Ланиус. – Иногда следует доверять только себе, своему слуху и зрению. Кстати, вернешься ты уже дважды дедушкой.
– Да. – Грас кивнул. – Не хочу, чтобы существовала хотя бы малейшая возможность того, что мои внуки станут рабами. Поэтому я отправляюсь на юг.
Он подождал, как на это отреагирует Ланиус – возможно, его поступок со стороны кажется глупым. Молодой король молчал, и это еще больше укрепило бывшего командора в верности избранного курса.
«Что ж, – подумал он, – очень скоро я это выясню».
Король Ланиус провожал Алсу и Граса, отправлявшихся на юг страны на речной галере. Свита и слуги заняли не только галеру, на которой находился король, но и следовавшее за ней судно. Что поделать, монарх никуда не мог отправиться без соответствующего сопровождения. Ланиус воспринимал свиту как должное, но знал, что Граса она иногда раздражает.
Галера скользила по речной глади, а Грас стоял рядом с рулевым на корме. Любой, кто посмотрел бы на него сейчас, понял, что, прежде чем взойти на трон, правитель был моряком. Алса находилась на носу; взявшись рукой за форштевень, она смотрела в сторону полного тайн юга. На галере было тесно, но никто не смел приблизиться к колдунье, и она могла расположиться достаточно свободно.
– Я так волнуюсь за отца! – сказала стоявшая рядом с Ланиусом Сосия. – Надеюсь, это не западня, в которую пытаются его заманить.
– Он взял с собой столько людей, что сможет вырваться из любой западни, – успокоил ее супруг.
– Да, ты прав.
Однако Ланиус понимал, что сказал жене не все. Солдаты во главе с Грасом, вне всякого сомнения, смогут вырваться из засады ментеше, но получится ли у Граса и Алсы отразить нападение Низвергнутого? Король и колдунья вели себя как-то странно, почти не замечая друг друга. Ланиус задумчиво почесал затылок: что-то здесь кроется, и неизвестность лишь разжигала его любопытство.
– Я хочу вернуться во дворец, – сообщила Сосия, положив обе ладони на огромный живот.
– Хорошо. – Ланиусу уже надоело постоянно провожать Граса, правда, сам он предпочитал оставаться дома.
Вернувшись во дворец, они застали в тронном зале оживленно о чем-то споривших Ансера и Орталиса. Внебрачный сын Граса качал головой:
– Нет, мы не можем так поступать. Это совсем не охота, клянусь богами!
– А что же еще? – Орталис был явно удивлен, как его единокровный брат относился к столь замечательному, с его точки зрения, развлечению.
– Сразу же приходит в голову слово «убийство», – ответил молодой архипастырь Аворниса.
Этой фразы было достаточно, чтобы привлечь внимание Ланиуса. Охота совершенно его не интересовала. Но нечто связанное с убийством не могло остаться незамеченным.
– Что случилось? – спросил он как можно более равнодушным тоном.
– Ничего, – быстро ответил Орталис – Совсем ничего.
– А мне так не кажется, – заметил Ланиус.
– И мне тоже, – кивнул Ансер.
Сосия присоединилась к ним:
– Давай, Орталис, выкладывай.
Принц Орталис посмотрел на сестру, уничтожающим взглядом.
– Хорошо, – пробормотал он. – Обычная охота – хорошее занятие, но проходит время, и она начинает... надоедать, понимаете, что я имею в виду? Я хотел придать ей остроту, больше ничего. Клянусь бородой Олора, не слишком ли много внимания к моим ничего не значащим словам?
– А что именно ты сказал? – спросил Ланиус.
Орталис, сжав губы, хранил молчание.
– Если ты не скажешь, отвечу я, – произнес Ансер. Он тоже удостоился гневного взгляда законного сына Граса.
– Хорошо, – повторил Орталис – Мне надоело гоняться за кабанами, оленями и кроликами, и я подумал: интересно ли было бы поохотиться на какого-нибудь никудышного человека?
– И убить его? – с ужасом спросил Ланиус.
Охота лишь на время утолила жажду крови Орталиса.
Очевидно, он не смог до конца избавиться от тяги к жестокости.
– Да, если он этого заслуживает. Скажем, если он – приговоренный к смерти преступник. Ему же все равно умирать.
– Не думаю, что кто-то заслуживает того, чтобы на него охотились, – покачал головой Ланиус.
– Я тоже, – согласилась с ним жена. – Уверена, что отец поддержал бы нас. Тебе это хорошо известно, так?
Судя по свирепому выражению лица, Орталис это знал.
– Никто не дает мне веселиться! – воскликнул он.
– Речь шла не только об этом, – заметил Ансер.
– Я просто пошутил! Неужели непонятно, когда я шучу?
– Ты говорил не только об охоте на мужчин, – продолжил Ансер, – но и об охоте на женщин...
– Я просто пошутил! – завопил Орталис.
Слуги уставились на него. Вероятно, по всему дворцу головы повернулись на этот крик, Ланиус не сомневался в этом. Кое-что ему было известно об Орталисе и служанках. Но следовало ли верить этим слухам? Он не хотел верить, в этом не было сомнения.
– Если отец узнает об этом... – сказала Сосия.
– Не узнает, если ты не раскроешь свой большой рот, – прошептал ее брат. – И не открывай, потому что я лишь шутил.
– Мы заключим с тобой сделку, – сказал Ланиус. Стоявшая рядом Сосия вздрогнула, но промолчала. Ансер лишь кивнул, желая услышать предложение короля. – Вот такую. Мы ничего не скажем Грасу, если ты пообещаешь никогда не пытаться говорить об охоте на людей, мужчин или женщин, в шутку или всерьез. Обещаешь?
Орталис выглядел так, словно его сильно поколотили.
– Почему всех так взволновали ничего не стоящие глупые слова? – пробормотал он.
– Договорились? – настаивал Ланиус.
– Хорошо. – Его шурин по-прежнему выглядел так, словно ему был ненавистен весь мир.
– Клянись священными именами короля Олора и королевы Квилы и всех других богов на небесах, – добавил Ансер.
К удивлению Ланиуса, внебрачный сын короля Граса иногда умел говорить как настоящий архипастырь Аворниса.
Орталис замигал. Очевидно, он не подозревал, что Ансер знал такие слова и к месту мог их использовать. Он откашлялся, но, наконец, произнес:
– Клянусь Олором, Квилой и другими богами.
– Призываю богов в свидетели, – продолжал Ансер. – Ответ держать перед ними, если ты нарушишь клятву. Может быть, это произойдет не скоро, совсем не так, как ты ожидаешь, но их кара настигнет тебя.
Он кивнул Орталису, потом – Сосии и Ланиусу и покинул тронный зал, красная мантия развевалась за его спиной, как знамя.
– Не понимаю, почему он поднял такой шум, я только пошутил, – пробормотал Орталис, но не услышал ничего из уст сестры и ее мужа.