Он сказал вполголоса какую-то язвительную фразу и, сгорбившись, поспешил уйти, на лице его застыло выражение злобы, которую на этот раз ему не удалось выплеснуть.
– А у тебя хорошо получилось, – едва слышно произнесла Сосия.
– Правда? – Ланиус пожал плечами. – Не знаю. Знаю только, что нельзя допускать, чтобы он причинял боль людям. А остальное? – Он снова пожал плечами. – Может быть, мы должны рассказать обо всем твоему отцу. Может быть, Орталис действительно шутил. Кто знает?
Жена тяжело вздохнула.
– Он не шутил, ты знаешь это не хуже меня. Мой брат готов сделать что угодно, если уверен, что это сойдет с рук. Если бы он решил, что ему позволят охотиться на людей ради удовольствия или хотя бы не придадут этому значения, он занялся бы ею. Надеюсь, небеса не допустят этого.
– По крайней мере, он не будет заниматься этим вместе с Ансером, – сказал Ланиус. – Рад, что твой сводный брат оказался достойным человеком. – В свое время он был оскорблен, когда Грас назначил архипастырем своего внебрачного сына. Но если Ансер мог говорить как настоящий архипастырь, не исключено, что он мог и поступать как настоящий архипастырь. Молодой король очень надеялся на это.
Судя по словам Сосии, она разделяла надежду мужа.
– Я думала, что буду презирать Ансера, в конце концов, мне не нравилось то, что отец изменял матери, как не понравилось бы, если б ты изменял мне. Но я не могу презирать его. Чем лучше я его узнаю, тем больше он мне нравится.
– Мне тоже, – согласился Ланиус.
Он не изменял ей – пока, но время от времени замечал особенные, заинтересованные взгляды некоторых служанок. Кто или что остановило бы его? Даже если бы во дворце появился еще один незаконнорожденный ребенок короля, Грас вряд ли посмел бы порицать его.
Ланиус рассмеялся, хотя смешно ему не было. На самом деле Грас посмел бы порицать его, если не поступить еще хуже. Такое мог позволить себе человек, который был королем Аворниса, правителем, обладавшим реальной властью. Грасу не понадобилась бы для этого причина или право так поступать, только сила. А сила, несомненно, у него имелась. Если кто-нибудь в королевстве мог оценить разницу между титулом и реальной силой, то лучше Ланиуса трудно было найти.
– Мне не очень нравится эта местность, – сказала Алса, прогулявшись по пристани Кумануса, после того как к ней причалила королевская галера. – Погода слишком теплая для этого времени года и земля странного цвета. Люди говорят со смешным акцентом и ведут себя слишком суетливо.
Король Грас лишь улыбнулся в ответ.
– Я много лет жил на юге. Здесь я чувствую себя почти как дома, по крайней мере, не хуже, чем в столице Аворниса. Красная земля ничем не отличается от коричневой. Следует только хорошо ее удобрить, и она принесет богатый урожай. Я могу говорить так же как... – Он прогнусавил: – Местные жители.
Алса поморщилась.
– Ну да, можете – только зачем?
– А если с другого берега постоянно угрожают ментеше, разве нет причин постоянно волноваться?
Колдунья не стала ему возражать.
– На другом берегу Стуры происходит что-то странное, – сказала она. – Если начали волноваться рабы, – она поежилась, – это не может не пугать.
– Может быть, – сказал Грас.
– А разве может быть иначе?
– Именно это ты и должна выяснить.
– Разве может быть что-нибудь другое, кроме бунта?
– Не знаю. – Грас пожал плечами. – Самое главное, что ты тоже не знаешь.
Рабы работали на полях, спаривались – язык не поворачивался сказать, что они заключали брак, – и питались тем, что швыряли им ментеше... и так год за годом, до самой смерти. Они носили одежду и разговаривали – изредка. В остальном рабы мало чем отличались от животных, за которыми ухаживали. Все человеческое из них было словно вытравлено. Так происходило на протяжении многих веков на землях, которыми правили ментеше. А Низвергнутый хотел, чтобы так было и в Аворнисе.
Почему пытается переплыть Стуру околдованный раб? Почему сотни таких рабов устремились в Аворнис? Грас надеялся, что Алса найдет ответы на эти вопросы. Любой приходивший ему в голову ответ не мог его удовлетворить.
– Мне приведут рабов, которых я смогу осмотреть? – спросила колдунья.
– Конечно, – кивнул король. – Если их не будет, кому-то очень не поздоровится.
Он посмотрел через Стуру на занятую ментеше землю. Она ничем не отличалась от земли Аворниса на этом берегу реки. До нашествия с юга ментеше они принадлежали Аворнису, а рабы были аворнийскими крестьянами.
На галеру уже поднимались местные чиновники.
– Ваше величество, – низко кланяясь, пробормотали они. – Большая честь видеть вас здесь.
– Я рад вернуться на юг, – сказал Грас. – Жаль, что повод для этого нашелся не самый лучший. Это Алса, колдунья, причем одна из лучших в столице Аворниса.
– Спасибо, ваше величество. – Женщина поклонилась.
– За что? За правду? Пожалуйста. – Король повернулся к сановникам Кумануса. – Где она может посмотреть на перебежавших сюда рабов? Я тоже хотел бы взглянуть на них. Неужели пришлось проделать такой долгий путь, чтобы бездельничать?
– Да, конечно, ваше величество, – сказал командир гарнизона, полковник по имени Тетракс – Мы поместили их в амфитеатр. Там может находиться много рабов и охранять их проще.
– Отлично. – Грас хорошо знал амфитеатр Кумануса. Он представлял собой огромную полукруглую яму со сценой на самом дне и рядами скамеек, поднимающимися до уровня окружающих улиц. Тетракс был прав, горстка охранников могла предотвратить побег целой толпы. – Проводите нас туда. Чем быстрее мы поймем, что здесь происходит или начинает происходить, тем лучше будет всем.
Солдаты, сошедшие на берег с другой галеры; окружили плотным кольцом шедших по городским улицам короля и колдунью. Собравшаяся толпа провожала процессию удивленными взглядами. Несколько человек что-то приветственно прокричали.
Заметив короля, стражники вокруг амфитеатра вытянулись по стойке «смирно», продолжая внимательно наблюдать за рабами. Грас подошел к краю, Алса – следом за ним, и оба посмотрели вниз.
Бывший командор никогда не видел столько рабов на этом берегу Стуры и надеялся никогда больше не увидеть. Мужчины и женщины в грязной одежде со спутанными волосами бродили по дну ямы, не обращая ни малейшего внимания на стражников и наблюдавшего за ними короля Аворниса. Столы, находившиеся в центре сцены, были заставлены корзинами с хлебом и кувшинами с водой или с пивом. Происходившее напоминало спектакль, и такое впечатление усилилось, когда двое мужчин схватили одну буханку. Они тянули ее, каждый на себя, что-то кричали, но слов понять было невозможно. Наконец буханку удалось разломить пополам. Оба раба, довольные таким результатом, мгновенно успокоились и принялись жадно есть.