– Может быть, отправишься домой? – живо отозвалась королева Серфия.
Он покачал головой.
– Нет, спасибо. Я хочу посмотреть, что произойдет.
– Люди начнут убивать друг друга. – Женщина пристально смотрела на своего сына. – Думаешь, ты узнаешь что-то новое, видя, как они умирают, как каждый встречает свою собственную смерть?
– Да, мама, узнаю, – ответил он.
Озабоченно взглянув на него, Серфия отправилась в свой шатер, который был даже просторнее и роскошнее, чем у сына-короля.
Земли, где брали свои истоки знаменитые аворнийские девять рек, радовали глаз только вначале. Вскоре он перестал обращать внимание на равнины, холмы, заросли вереска и полыни, других трав, названий которых он не знал.
Неожиданно с юга примчался всадник. Он скакал во весь опор, как будто за ним гнались демоны. Потребовав аудиенции королевы Серфии и Лептуруса, незнакомец некоторое время беседовал с ними.
И снова мать не стала объяснять Ланиусу, что происходит. Командир королевской гвардии проявил больше желания поговорить.
– Это был граф Коракс, – сообщил Лептурус – Он только что вернулся с другой стороны гор, где был с поручением.
– Поднять херулсов против фервингов? – поинтересовался мальчик.
Лептурус присвистнул от удивления:
– Мне стоило хорошо подумать, прежде чем сообщать подобные вещи, ваше величество. Могу я спросить, как ты узнал об этом?
– Это одно из качеств королей Аворниса, даже если есть, кому думать за них, – ответил Ланиус. – Иногда это срабатывает, иногда – нет. Я прочел об этом в книгах.
– Ох! – покачал головой Лептурус. – Мне не посчастливилось изучить все эти умные книги.
– Это все, чем я могу похвастаться, – отозвался Ланиус, – ведь я никогда не покидал столицу Аворниса.
– Сейчас, когда ты вдали от нее, нравится ли тебе природа твоей страны? – спросил командир стражи.
– Не очень, – признался Ланиус. – Королевский дворец нравится мне намного больше.
Откинув голову назад, Лептурус расхохотался:
– Что ж, по крайней мере, честно.
– Зачем мне притворяться перед тобой?
– Абсолютно незачем, ваше величество...
Прежде чем Лептурус успел договорить, снаружи раздался звук труб, а затем кто-то позвал его. Он поспешил из королевской палатки, успев произнести:
– Сожалею, что так быстро покидаю вас, но, кажется, кто-то разбил кувшин, и я должен успеть подобрать его осколки.
Полог палатки упал за ним.
Мать Ланиуса все еще была занята разговором с графом Кораксом, и некому было остановить Ланиуса, когда он вышел из шатра посмотреть, что случилось. Всадники и пехота ровными рядами торопливо двигались на северо-запад. Однако королевская стража по-прежнему осталась у шатра – видимо, для этого были причины. Ланиус спросил у одного из стражников:
– Куда отправились все солдаты?
– Воевать, ваше величество, – ответил тот.
– Это значит, что фервинги уже близко?
– Да, – ответил солдат. – Но мы побьем их, не сомневайтесь.
Но Ланиус не намеревался сидеть и ждать, потому что хотел увидеть все собственными глазами. Если он не мог быть на поле битвы, зачем тогда это скучное, изматывающее путешествие?
Мальчик указал в сторону, куда отправились солдаты.
– Приведите моего пони, – приказал он стражникам, – я доберусь туда один.
Королева Серфия сказала бы «нет». (Ланиус был уверен, что этому «нет» предшествовала бы истерика.) Лептурус тоже. Но Серфия беседовала с Кораксом, а Лептурус тоже отправился на поле боя. Итак, удача улыбнулась ему. Когда один из стражников (а это были совсем молодые люди) поспешил за пони, Ланиус понял, что выиграл.
Спустя мгновение он уже скакал на своем пони за армией. Стража сомкнулась вокруг него: юноши не забыли свой долг, но то, как они понимали его, заставило бы королеву побледнеть от ужаса.
– Король! Король! Посмотрите, это – король! Он приехал сражаться вместе с нами! – провожали его взглядом солдаты.
Одобрительные возгласы слышались со всех сторон, становясь все дружнее и громче.
Ланиус почти пересек переднюю линию фронта, которая совсем недавно была просто ячменным полем.
– Я думаю, здесь можно остановиться, – сказал один из стражников, когда они въехали на холм.
Перед аворнийской армией Ланиус видел чужие отряды. Солнце играло на шлемах и копьях фервингов. Звук их труб издалека звучал тоньше и почти не отличался от аворнийских.
– Что ты тут делаешь? – услышал Ланиус испуганный голос и обернулся.
Это был Лептурус.
– Ты должен сказать так: «Что вы здесь делаете, ваше величество?» – возмущенно возразил Ланиус.
Но его тон остался без внимания.
– Не пытайся умничать со мной, сынок, или скоро убедишься, что тебя еще не поздно высечь, – ответил Лептурус. – Теперь скажи мне: что ты тут делаешь?
– Я приехал посмотреть сражение, – сказал Ланиус как можно спокойней.
Командир королевских гвардейцев сурово посмотрел на стражников, которые позволили королю покинуть шатер. Они готовы были провалиться сквозь землю.
– Я разберусь с вами позже, – сказал он им, а затем повернулся к королю Ланиусу: – Это не игра, ваше величество. Люди, которых убивают, остаются на поле битвы и после того, как все заканчивается. Раненые продолжают стонать от боли. То же происходит и с лошадьми. Это даже мучительней для них, потому что они не понимают, что с ними случилось. Самое большее, на что они рассчитывают в жизни, – пара охапок травы.
– Я понимаю, – ответил Ланиус, не совсем уверенный в том, что говорит, – но хочу все увидеть своими глазами.
Лептурус открыл рот, но его прервал звук труб, который снова раздался со стороны фервингов. В ответ отозвались аворнийские глашатаи. Две армии двинулись навстречу друг другу. Когда командир стражников заговорил снова, казалось, он был сильно расстроен.
– Ваше желание скоро исполнится, ваше величество, так как у меня нет времени обсуждать это сейчас. Но кое-что я вам все-таки скажу: если вас убьют, я рассержусь на вас не на шутку.
Он поспешил прочь, оставив Ланиуса обдумывать услышанное.
– Не переживайте слишком, ваше величество, – сказал один из стражников, сопровождавших его, – ничего с вами не случится. Мы позаботимся об этом.
Его товарищи кивнули. Ланиус представил, что ждет гвардейцев, если они не сдержат свое слово.
Менее чем четверть мили впереди аворнийская армия сошлась с фервингами. Ланиус не предполагал, что шум будет таким чудовищным. Это звучало так, как если бы сотня дворцовых слуг уронила подносы, полные тарелок и кубков, и все одновременно закричали от ужаса. Но шум не прекратился через какое-то время, когда подносы были подобраны, а продолжался, не стихая.