– Дедушка, вы уверены, что точно рассчитали, где лежал древний становой родник? – спросила она чуть погодя, обливаясь потом. – Мы уже прошли полдороги до Громхеорта, если мне не мерещится.
– Не говори «Громхеорт», – наставительно промолвил Бривибас. – Скажи скорей «Екабпилс», ибо под таким именем сей град был ведом во времена более славные.
И он двинулся дальше, словно не замечал усталости, невзирая на годы: ему уже почти шестьдесят стукнуло. Шестнадцатилетней Ванаи дед казался неизмеримо древним.
Чуть погодя старик извлек из походной сумы собственными руками сооруженный инструмент: пара золотых крылышек, на золотой же проволочке подвешенных в стеклянном шаре, и пробормотал заклятье на диалекте каунианского, который звучал на старинный лад, еще когда империя переживала века расцвета.
Одно из крылышек дрогнуло.
– А, прекрасно! Сюда, – распорядился Бривибас, свернув на луг.
Они миновали купу миндальных деревьев, пробрались через заросли кустарника, в неожиданном изобилии наделенного шипами и колючками, и наконец – на взгляд Ванаи, с изрядным запозданием – остановились. Золотые крылышки внутри шара трепетали в равновесии.
Бривибас просиял.
– Вот оно!
– Оно, – тоскливо согласилась Ванаи. По ее убеждению, нога человека не ступала в здешние края. Вместо того чтобы высказать свои сомнения прямо, она осторожно поинтересовалась: – И древние кауниане действительно знали об этом месте?
– Полагаю, что да, – ответил Бривибас. – Отдельные тексты из Королевской библиотеки в Эофорвике позволяют обоснованно предположить, что да. Но, сколько мне известно, никто еще не провел чародейных испытаний, которые единственно способны обратить предположение в уверенность. Для того мы сюда и пришли.
– Да, дедушка, – покорно согласилась Ванаи.
Старик был добр к ней; он вырастил ее, когда родители совсем еще маленькой девочки погибли в разбившемся караване; он дал ей превосходное образование, классическое и современное. Ванаи находила его работу археомага интересной, а временами – просто завораживающей. «Если бы только, когда мы работаем в поле, он видел во мне не просто лишнюю пару рук», – мелькнуло у нее в голове.
Чародей опустил на землю свой мешок, и Ванаи со вздохом облегчения последовала его примеру.
– А теперь, внучка, – скомандовал Бривибас, – если ты будешь так добра подать мне зеленый камень-оракул, начнем, пожалуй.
«Начнешь, пожалуй, ты хотел сказать», – мстительно подумала Ванаи, однако же долго рылась в мешке, покуда не нащупала потертую зеленую гальку.
– Вот он, – пробормотала она, передавая камень деду.
– О, спасибо, внучка… Камень-оракул, будучи определенным образом пробужден, снимает пелену с наших глаз, позволяя видеть с давних времен незримое, – проговорил Бривибас.
Пока он читал заклинание, а Ванаи незаметно вытирала ладони о штаны – прикосновение камня раздражало кожу, – девушке пришло в голову, что, когда чары будут наложены, перед ними вместо нынешних колючих кустов предстанут лишь колючие кусты седой древности. Что бы там ни утверждали золотые крылышки, девушка сомневалась, что здесь когда-либо находился становой родник.
Впрочем, мысли ее были заняты другим.
– Дедушка, – спросила она, когда Бривибас прервался между заклинаниями, – как можете вы так спокойно исследовать прошлое, когда мир вокруг вас горит огнем?
Старик пожал плечами.
– Мир не отступится от своего, что бы я ни делал. Так что почему бы не узнать, что можно? Вдруг добытая мною кроха знаний поможет нам когда-нибудь в будущем избежать, как ты выразилась, мирового пожара. – Он скривился. – Я бы надеялся, что это могло случиться и сейчас, но не все надежды оправдываются. – Чародей подкрутил верньер и поворотный винт на переносных солнечных часах и хмыкнул тихонько. – А теперь – к делу.
«А теперь, Ванаи, придержи язык», – перевела девушка сама себе.
Но дед в своем деле оставался мастером. Девушка внимательно следила, как он черпает силу из станового родника, заброшенного в имперские времена. «Все же источник находился здесь», – мелькнуло у нее в голове, когда по единому слову чародея сцена перед ней вмиг переменилась. Ванаи всплеснула руками: перед ней предстала картина давно прошедших лет, когда Каунианская империя простиралась на большую часть северо-восточного Дерлавая.
Бривибас воспользовался волшебной силой – и, само собой, чары вызвали перед ним случай, когда в этом же месте творилась иная волшба. Перед Ванаи, не замечая незваных наблюдателей, проходили неслышно занятые своими делами древние кауниане. Если бы девушке взбрело в голову пересечь возникшую перед нею прогалину и поглядеть с другой стороны, она не увидела бы образов прошлого в ином ракурсе – только кустарник, через который ей пришлось бы пробираться.
Древние кауниане носили суконные штаны более просторного, чем привыкла видеть Ванаи, покроя и рубахи – у кого суконные, у кого льняные. В основном одежда их была сшита из некрашеного полотна, редко – темно-синего или тускло-бурого: ни следа ярких красок. Всюду видна была грязь: на одеяниях, да и на самих каунианах. Археологи, привычные к раскопным чарам, относились к славному прошлому не в пример более скептично, чем основная масса населения.
Бривибас торопливо и тщательно набрасывал увиденное на бумаге – полевому работнику требовалось, помимо прочего, мастерство художника.
– Мужчины носят бороды, – заметил он, – у женщин волосы высоко подняты завитками на затылке. Какой период мы видим перед собой?
Ванаи задумчиво нахмурилась.
– Правление Веригаса Второго, – ответила она, наконец.
Дед просиял.
– Отлично! Да, примерно за двести лет до того, как – так называемое! – Альгарвейское восстание разрушило империю. О! – Он перевернул лист в блокноте. – Вот, кажется, началось.
Четверо замызганных кауниан внесли распростертую на носилках женщину – судя по всему, умирающую. Пятый, чуть почище, вел за ними овцу. Он вытащил из-за пояса нож, попробовал лезвие пальцем и, видимо, удовлетворенный, отвернулся от наблюдателей из будущего и принялся колдовать.
– Я же хотел читать по губам! – разочарованно вскричал Бривибас.
Воздев одну руку к небесам, а другой с зажатым в ней кинжалом указав на становой источник, древний маг-лекарь перерезал овце глотку. Когда кровь перестала течь, женщина поднялась с носилок. Теперь она казалась хотя и не вполне здоровой, но все же не столь изнуренной, как за миг до того. Не успела она поклониться своему целителю, как образ прогалины угас, сменившись вполне современными зарослями.
– Даже тогда люди знали, что жизненная сила подкрепляет любое колдовство, – раздумчиво проговорила Ванаи. – А вот о становых жилах не знали и путешествовали верхом, а тяжести возили на телегах…
– Наши предки были превосходными чародеями-практиками, – пояснил Бривибас. – У них не было истинного понимания тех математических взаимоотношений, которые позволяют подчинять колдовские силы. Становые жилы – феномен значительно более тонкий, нежели источники силы, и неудивительно, что древние не сумели ни обнаружить их, ни предсказать их существования. – Он пробормотал по-фортвежски что-то недоброе и вновь перешел на каунианский: – Какая жалость, что я не сумел больше разузнать о тех чарах, которыми пользовался целитель! – Явным усилием воли он заставил себя успокоиться. – По крайней мере, я хотя бы могу определенно зафиксировать существование станового родника и его использование в имперскую эпоху. Посмотрим, что скажет многоученый профессор Фристан на это ! – Он умоляюще простер руки к Ванаи: – Ну скажи мне, какое право имеют эти фортвежцы лезть в историю кауниан?