Потом, по дороге в театр, художница позволила приобнять ее за плечи, а через несколько шагов – и за талию. Но когда рука Бембо якобы случайно коснулась ее груди, Саффа – тоже якобы случайно – наступила жандарму на ногу всем весом.
– Извини, – пробормотала она тоном, который нельзя было понять иначе, как «Не искушай судьбу». Изрядно нагрузившийся Бембо тут же попытал удачу еще раз – и пострадал очередной мозолью, после чего до него дошло, что Саффа на что-то намекает.
Капельдинер в театре глянул на Саффу с восторгом, а вот на рубашку и килт, которые Бембо считал парадными, косился весьма многозначительно. Тем не менее билеты, которые предъявил жандарм, давали ему и его спутнице право на пару не худших мест, и что бы там не думал капельдинер о его гардеробе, ему пришлось проводить зрителей в зал.
– Надеюсь, представление понравится вам, сударь. И вам, госпожа, – промолвил капельдинер, склоняясь к руке Саффы.
Бембо дал ему на чай – больше ради того, чтобы избавиться от надоеды, чем по доброте душевной. Саффа вновь позволила жандарму приобнять ее, но теперь у Бембо хватило соображения не распускать руки. Люстры под потолком гасли. На сцену выходили актеры.
– Я знал, что сегодня будет очередная костюмная драма, – прошептал Бембо.
– Они сейчас в большой моде, – ответила Саффа вполголоса. Ее жаркое дыхание обожгло жандарму ухо.
На сцене лицедеи в соломенно-желтых париках изображали древних кауниан, что плели нескончаемые заговоры с целью не допустить в империю бесстрашных и мужественных альгарвейцев, а женщины их падали в объятья альгарвейских вождей при каждом удобном случае. Сюжет словно сошел со страниц любого из исторических романчиков, к которым Бембо в последнее время пристрастился. Вместе со всем залом жандарм заулюлюкал, когда из-за скрывающей постель ширмы полетели блузка и брюки каунианской придворной дамы.
– Думаешь, в те времена и правда все так было? – спросила Саффа, когда спектакль закончился.
– Должно быть, – ответил Бембо. – А как иначе мы смогли бы победить клятых кауниан?
– Не знаю, – призналась художница и совершенно искренне зевнула. – Проводи меня домой. Нам обоим на работу завтра.
– Обязательно было напоминать? – пробурчал Бембо, хотя и знал, что она права.
В дверей квартиры художница разрешила ее поцеловать – точней говоря, сама поцеловала Бембо, замурлыкав и потянувшись по-кошачьи в его объятиях. Но когда жандарм попытался запустить руку ей под юбочку, Саффа ловко увернулась.
– Как-нибудь в другой раз, – шепнула она. – В другой раз… но не сегодня.
Она чмокнула жандарма в кончик носа, потом проскользнула в распахнутую дверь и захлопнула ее, прежде чем Бембо успел последовать за ней.
Разозлился жандарм куда меньше, чем следовало бы. Хотя уложить Саффу в постель ему не удалось, он подобрался к заветной цели ближе, чем ожидал, – и пострадал при этом меньше, чем рассчитывал. Вечер прошел не идеальным образом (тогда художница сама полезла бы Бембо под юбку), но совсем неплохо.
На следующее утро у него был такой счастливый вид, что сержант Пезаро при взгляде на него сам ухмыльнулся.
– И чем это ты занимался вчера? – полюбопытствовал толстяк. Можно было подумать, что в основном случившееся ему уже известно, но вот детали не самого приличного свойства крайне интересны. Допросы он вел с отменным искусством, будь то преступники или его же сослуживцы.
Поскольку неприличные детали поведать ему Бембо не мог, а придумывать опасался – тогда Саффа его точно прибьет, если не хуже того, жандарм ответил только:
– Дворянин сделает все, чтобы защитить репутацию дамы.
– С каких это пор ты заделался дворянином? И, если уж на то пошло, с каких пор Саффа стала дамой? – Пезаро не пытался залезть художнице под юбку, поэтому мог говорить что ему вздумается. Бембо только плечами пожал. Сержант буркнул под нос что-то нелестное и продолжил: – Ну ладно, не хочешь – не говори. Выбивать дубинкой не буду, не наш контингент. В общем, добрая работенка нам сегодня подвалила, всему участку.
– А? – Бембо навострил уши и томно попытался вытянуться по стойке «смирно». – Что случилось, сержант?
– Сгоняем всех клятых кауниан в городе, – с удовольствием провозгласил Пезаро. – Уже за полночь пришел по хрусталику приказ из Трапани, из министерства защиты державы. С тех пор как ты поймал чучелок с крашеными кудрями, высокие чины по потолку бегают. Король Мезенцио решил, что нельзя позволить каунианам свободно по улицам разгуливать… ну, мы и не позволим. По всей Альгарве их собирают.
– Неплохо придумано, – заметил Бембо. – Пари держу, мы от уймы шпионов избавимся. Еще в самом начале войны надо было это сделать, если кто хочет знать. Занялись бы этим в первые месяцы, так, скажу я, вонючие елгаванцы вполовину так близко не подобрались бы к Трикарико.
– Кому какое дело, что ты думаешь, – буркнул Пезаро и осекся: после того как Бембо обнаружил, что кауниане красят волосы, это была уже не совсем правда. Фыркнув при нелепой мысли, что Бембо придется принимать всерьез, сержант продолжил: – Когда бы этим ни стоило заниматься, а взялись только сейчас. Есть списки известных кауниан, и мы отправим констеблей по этим адресам – парами, чтобы никто не попал в неприятность. Кто будет сопротивляться – пожалеет. – Он стиснул пухлую ладонь в кулак.
Бембо кивнул, посмеиваясь про себя. Слова Пезаро прозвучали так грозно, будто сержанту самому предстояло собирать кауниан по всему городу, а не посылать за этим простых жандармов вроде Бембо. За этой мыслью последовала другая, более важная:
– А с кем меня поставите?
– Сейчас по списку проверю. – Пезаро провел по бумаге толстым пальцем. – Пойдешь с Орасте. Годится?
– Еще бы, – отозвался Бембо. – Этот не струсит. И мы с ним раньше один раз, можно сказать, работали – он помог мне задержать того типа, Балозио, помните?
– Вспомнил, когда ты о нем сказал, да, – согласился Пезаро.
Двери участка распахнулись. Вошел Орасте, широкоплечий, словно фортвежец.
– Вот тебя-то я и ждал! – радостно воскликнул Пезаро и объяснил жандарму то, о чем уже рассказывал Бембо.
Выслушав, Орасте почесал в затылке и кивнул.
– Давайте список, сержант, – пророкотал он, – и мы им займемся. Готов, Бембо?
– Ага.
Бембо вовсе не чувствовал себя готовым к подвигам, но другого ответа дать не мог. Он рад был оказаться в одной паре с Орасте именно потому, что Орасте никогда и ни от чего не отступал. От службы – в том числе.
Первыми в списке кауниан значились Фальсироне и Эвадне.
– Имена-то не ковнянские, – заметил Орасте и пожал плечами. – А и не важно, как они зовутся. Раз ковняне – так и пошли вон.
Когда жандармы ворвались в парикмахерский салон, Фальсироне и Эвадне уставились на них в изумлении. Когда Бембо объяснил, зачем явились стражи порядка, изумление сменилось ужасом.