– Верно, сударь, – согласился кристалломант. – Они наполняют эфир ложью так плотно, что выделить среди вранья правду почти невозможно. А их защитные чары отменно хороши и очень хитро составлены. Хотел бы я, чтобы наши были хоть вполовину так эффективны.
Ратарь вздохнул. Если бы всякий раз, когда в его присутствии кто-нибудь желал, чтобы Ункерлант преуспел в чем-то больше своих соседей, маршалу давали медяк, он мог бы пустить щедрое содержание, которое получал из казны, на карманные расходы.
– Надо нам учиться большей эффективности, – только и ответил он.
Кристалломант кивнул.
Свое дело чародей знал неплохо; очень скоро Ратарь увидал в хрустальном шаре перед собою физиономию одного из кристалломантов Дроктульфа.
– Мой командир имеет кое-что сказать твоему командиру, – проговорил штабной связист. Если зувейзины подслушивают, так им сложней будет определить, кто есть кто.
Чародей Дроктульфа, во всяком случае, запутался сам.
– Кто еще такой? – высокомерно осведомился он.
Когда Ратарь, нагнувшись, отодвинул молодого волшебника и заглянул в кристалл сам, гонор разом слетел с кристалломанта.
– Я… я сейчас же призову командира, – пробормотал он, сглотнув.
– И в следующий раз чтобы без проволочек, – рыкнул маршал, но чародей Дроктульфа уже исчез. Судя по выражению его физиономии, он мечтал провалиться сквозь землю.
Лицо Дроктульфа появилось в кристалле перед Ратарем с удовлетворительной быстротой, но не вызвало у маршала никаких добрых чувств. Генерал больше походил на крестьянина, решившего скоротать зиму за чаркой чего-нибудь покрепче.
– И вам доброго дня, сударь, – проговорил он голосом, который, даже пройдя через два хрустальных шара, прозвучал опасливо: так стараются говорить с похмелья, чтобы от шума не лопнула голова.
– Готовы будут ваши части нанести удар в назначенное время? – рявкнул Ратарь без предисловий.
– Думаю, да, – ответил Дроктульф, глядя на маршала, словно больной филин. – Должны!
– Генерал, я отстраняю вас от командования, – резко бросил Ратарь. – За новым назначением явитесь в штаб. Передайте шар генералу Гурмуну, вашему заместителю.
– Сударь! – вскрикнул Дроктульф. – Смилуйтесь, сударь! Что же со мной будет, когда до конунга дойдет, что я действовал недостаточно эффективно?!
– Об этом надо было тревожиться прежде, чем заливать глаза, – молвил Ратарь. – Если из-за вашей неэффективности атака захлебнется, что скажет конунг обо мне? Свободны, генерал. И дайте мне Гурмуна на связь.
Дроктульф пропал из хрустального шара. Ратарь задумался – не придется ли ему смещать командира восточного крыла силами военной полиции. Если так, Дроктульф точно поплатится за это головой. Конунг Свеммель не терпел даже намеков на неповиновение. Маршал снова вздохнул. Они с Дроктульфом вместе сражались в Войну близнецов. Дроктульф и тогда любил заглянуть в бутылку. Но теперь… война и без того затянулась. Свеммель не потерпит лишних задержек. Ратарю и самому они уже стояли поперек горла.
В хрустальном шаре проявился генерал Гурмун.
– Чем могу служить, милостивый государь?
Он был моложе Дроктульфа и Ратаря – моложе и неким трудноопределимым образом жестче. Нет, вполне определимым: судя по виду, Гурмун на самом деле верил в кампанию конунга Свеммеля по повышению эффективности, а не устраивал из нее показуху.
– План наступления вам знаком? – спросил Ратарь.
Гурмун коротко кивнул.
– Можете быть уверены, что ваша часть плана будет выполнена вовремя и всеми наличными силами?
Гурмун кивнул снова. Ратарь повторил его жест.
– Отлично, генерал. Половина армии ваша. Ункерлант ожидает от нас победы. Мы и так слишком часто подводили страну.
– Я послужу державе со всей эффективностью, – пообещал Гурмун.
Ратарь махнул кристалломанту, и тот оборвал связь с восточным крылом армии.
Здесь, в поле, вдали от тронного зала конунга Свеммеля, вся власть принадлежала маршалу. Любой склонялся перед его волей, даже такой старый вояка, как Дроктульф. Генерал пережил все чистки, что устраивал Свеммель во время Войны близнецов и после нее. Но собственная неэффективность привела его к погибели.
Следующим утром точно по графику оба крыла ункерлантской армии нанесли удар. Грохот рвущихся ядер доносился даже до маршальской ставки. В воздух поднялись стаи драконов – одни засыпали снарядами позиции зувейзин, другие парили над пустыней, выглядывая летучие отряды, готовые нанести удар во фланг наступающим. На горбах верблюдов или пешком чернокожие проходили по пустыне, словно призраки.
Невзирая на массированный обстрел со стороны ункерлантских ядрометов, зувейзины продолжали отчаянное сопротивление. Ничего другого Ратарь и не ожидал. Верпин и Гурмун принялись требовать подкрепления. Этого маршал тоже ожидал. Резервы уже ждали приказа – тыловые службы наконец-то оправились от последствий поспешного решения конунга – и ринулись в бой.
Зувейзины сделали все от них зависевшее, чтобы удержать линию Вади-Укейка. В этом Ратарь был уверен. Если ункерлантцам удастся захватить плацдарм к северу от сухого русла, это позволит им сделать большой шаг к плодородной долине, в которой лежала Биша. Как он и ожидал, зувейзины бросили колонну верблюжьей кавалерии, пытаясь отсечь подступающие резервы прежде, чем те доберутся до передовой.
Гремя крылами, взмыли в воздух драконы. В первый раз чернокожим обитателям пустыни не удалось застать противника врасплох. Войска под командованием Ратаря были оснащены кристаллами хуже, чем хотелось бы маршалу; если бы узлов связи выделили больше, Ратарю удавалось бы более тесно координировать действия войск – альгарвейцы продемонстрировали миру, насколько опасное это оружие.
Но на сей раз довольно было и того, что есть. Один из драколетчиков доложил, что его ящеры засыпали зувейзин ядрами и поливают теперь жидким огнем. Чернокожие – те, что уцелели, – все же не отступились от своего, но резервная колонна, предупрежденная заранее об атаке, разгромила их и продолжила наступление на Вади-Укейка.
И, пока зувейзины всеми наличными силами пытались остановить армию Верпина, у них не хватало войск, чтобы преградить путь частям Гурмуна. Чтобы загнать противника в подобную ловушку, Ратарь потратил больше сил и времени, чем ожидал, но теперь дело было сделано. По его приказу Гурмун перенес направление основного удара на запад, выходя в тыл зувейзинам, все еще сдерживавшим напор Верпина. Дроктульф справился бы с этим маневром блистательно – или провалил бы всю операцию. Гурмун исполнил его с невыразительным профессионализмом, которого в условиях, которые маршал создавал с такими усилиями, оказалось вполне достаточно.
Глядя на карту, Ратарь позволил себе одну из редких своих улыбок.
– Мы их разбили, – промолвил он.