Его греческий, как заметил Аргирос, отличался сильным египетским акцентом, и это послужило первым сигналом тревоги для магистра. Египтянам свойственно непостоянство, и они до сих пор считали себя особым народом, несмотря на то что входили в состав Римской империи со времен еще до Рождества Христова. Будто подчеркивая свой сепаратизм, многие из них до сих пор держались монофизитской ереси; даже объявляя себя православными, они имели чуждые представления о соотношении человеческой и божественной природы Христа.
Монах как раз подошел к заключительной части своей речи, когда Аргирос сравнялся с последними рядами толпы.
– Итак, – кричал чернец, – вы же видите, что эти иконы – профанация и мерзость, западня сатаны и придуманы, чтобы ввести нас в заблуждение и заставить описывать неописуемое.
Он вытащил из-под рясы образ Христа, поднял его над головой, дабы лучше показать его слушателям, и изо всей силы бросил в стоящую рядом колонну.
Раздались одобрительные возгласы, но помимо них и крики:
– Святотатство!
Кто-то швырнул в монаха большую дыню. Тот увернулся, но тут же сбоку получил камнем по голове и повалился наземь. Триумфальный крик бросившего камень слился с воем от боли и ярости, когда кто-то еще ударил метателя кулаком в лицо.
– Долой иконы!
С этим криком несколько молодых людей кинулись к первой попавшейся церкви, намереваясь подкрепить слова делом. Какая-то старуха ударила одного из них корзиной с фигами, а потом принялась пинать распростертого на булыжниках мятежника.
Монах-египтянин снова был на ногах, размахивая вокруг себя посохом. Аргирос слышал, как палка ударила по чьим-то ребрам. Однако скоро его интерес к драке перешел с профессионального на личный уровень. Не утруждаясь выяснять, какой стороны он придерживался, к нему подскочил неизвестный толстяк и ударил ногой в голень.
Магистр непроизвольно вскрикнул. И так же машинально нанес ответный удар. Толстяк отлетел, схватившись за разбитый нос. Но у нападавшего были друзья. Один из них заломил руки Аргироса назад. Другой ударил его в живот. Пока они не успели нанести ему худших повреждений, похожий на хорька мужчина от души стукнул дубинкой напавшего на Аргироса мятежника. Бунтовщик упал со стоном.
Аргирос наступил на ногу тому, кто его удерживал сзади. Сандалии были с гвоздями; противник взвыл и отпустил руки магистра. Когда Василий развернулся с обнаженным клинком, мятежник уже убегал вприпрыжку.
– Спасибо, – сказал Аргирос парню, вовремя подоспевшему с дубинкой.
Тем временем тот уже стоял на коленях возле сбитого с ног толстяка и деловито обшаривал его поясной кошель. Он на секунду вскинул взгляд и усмехнулся:
– Пустяк. Долой иконы!
Как большинство образованных константинопольцев, Аргирос воображал себя теологом, но ему никогда не приходило в голову задумываться о том, являются ли церковные образы неподобающими. Они просто существовали, и все: иконостасы перед алтарем, мозаики и росписи на стенах и потолках церквей. Во всяком случае, в эту минуту ему было не до размышлений.
Однажды начавшись, мятеж скоро вышел за рамки породившего его инцидента. И вот уже Аргирос видит опрокинутые и ограбленные прилавки торговцев, другие с грохотом переворачиваются на его глазах. Мимо пробегает женщина с горстями дорогих украшений из морских раковин в руках. Кто-то с трудом тащит стул, но не успевает он пройти и тридцати футов, как другой грабит его в свою очередь. Магистр с ужасом чувствует запах гари; любой маньяк с факелом или горящей масляной лампой способен спалить половину столицы.
Сквозь заполнившие площадь крики и вопли, сквозь треск разбитых досок Аргирос слышит громкий, ритмичный топот, быстро приближающийся по главной улице с востока.
– Стража! – кричат три глотки разом.
Группа императорских телохранителей выливается на площадь. Их встречают градом летящих камней, овощей и посуды. Солдаты прикрываются ярко раскрашенными щитами, на каждом из которых изображен лабарум – монограмма Христа: I. Один стражник падает. Остальные бросаются вперед, размахивая длинными деревянными дубинками.
У восставших нет никаких шансов противостоять непреклонной дисциплине и боеспособности. Там или сям один, а где-то и двое-трое бунтарей вместе пытаются держаться и бороться. В итоге они падают с пробитыми головами. Отряд стражников прокатился по форуму Аркадия, точно набегающая на берег волна.
Аргирос побежал вместе с большинством из тех, кто оказался на площади. Он приблизился к стражнику и принялся объяснять, что тоже состоит на императорской службе, но, как ни поразительно, эта попытка оказалась тщетной и даже едва не привела к побоям.
Получилось так, что его действительно ранили. Переулок, в который он устремился вместе с другими, перегородил мул с повозкой, обойти которую не было никакой возможности. Отряд стражников тяжелой поступью преследовал мятежников. Протестующий возглас магистра потонул среди воплей остальных и торжествующих выкриков гвардейцев. Вспышка боли. Белый всполох в глазах, и Аргирос погрузился во мрак.
Уже почти на закате он застонал и перевернулся. Пальцы потянулись к раскалывающемуся от боли затылку и стали липкими от крови. Аргирос вновь застонал, с трудом сел и со второй попытки, шатаясь, поднялся на ноги.
Пока нетвердой походкой Василий возвращался к форуму Аркадия, он обнаружил, что кто-то украл его меч и срезал кошелек.
«Может быть, – подумал он, довольный своими дедуктивными способностями, – это был тот разбойник, что ограбил человека на площади. А может быть, и нет».
От размышлений об этом только сильнее разболелась голова.
Форум Аркадия, обычно заполненный народом, был пуст, если не считать пару дюжин гвардейцев.
– Эй, ты, иди своей дорогой, – рявкнул один из них на Аргироса.
Тот поспешил дальше так резво, как только мог.
Стражники распределились по Месе к форуму Быка, были они и на площади. В Константинополе существовал прочный порядок, чтобы не допускать новых волнений. Еще один солдат подошел к магистру.
– Проходи, парень. Куда тебе?
– Матерь Божья! – воскликнул Аргирос. – Я же должен ужинать у магистра официорий!
Из-за побоев он совсем забыл о приглашении Лаканодракона.
Глядя на его перепачканный вид, стражник подбоченился и расхохотался:
– Разумеется, дружище, а я завтра играю в кости с самим императором.
Махнув рукой на солдата, Аргирос поспешил по Месе к дому Георгия Лаканодракона. Магистр официорий жил в роскошном квартале в восточной части города, недалеко от главного собора Святой Софии и императорских дворцов.
Магистр пересек форум Феодосия и форум Константина с его порфировой колонной и водяными часами, прошел мимо Претория, правительственного здания, где работал. Уже темнело, когда он добрел до Августеона, главной площади города, которую окружали храм Святой Софии, дворцовый комплекс и ипподром. Ужин назначен на час заката. Магистр опаздывал.