— Это замечательно, — повторила Дженнифер. Она удалилась в ванную комнату. Как только она вышла, туда направился Гринберг. Дженнифер разделась и легла на пенопленовый матрас, который так и не был перенесен в кладовую, и укрылась одеялом. Она закрыла глаза, но обнаружила, что, как ни старалась, никак не могла заснуть. Слабый запах аммиака, шедший от пенеплена напомнил ей тот, с корабля фойтанцев, что, в свою очередь, заставило ее вспомнить, как одинока она была. Но для Гринберга она была просто единственным человеком на многие сотни световых лет. Температура на «Смиренном Гарольде» поддерживалась идеальной для человека, но Дженнифер все равно дрожала под своим одеялом.
Гринберг вышел из ванной. Он еще раз зевнул и направился к дивану. Если Бернарда и одолевали сходные мысли, то ему хорошо удавалось скрывать их. Дженнифер представила, что они опять там, на борту «Летящего фестона», Гринберг обладал тем положительным качеством, что держал свои мысли при себе и предпочитал, чтобы его заботы не были заботами остальных. Это была лишь одна из нескольких его черт, благодаря которым Дженнифер восхищалась им.
Она мысленно кивнула себе.
— Бернард, — тихо позвала она, — ты на самом деле хочешь заснуть сию же минуту?
Он остановился посередине. Когда он наконец ответил, то полностью владел собой.
— Значит ли это то, что я думаю это значит?
Она вновь кивнула, на этот раз уже ему.
— Я думаю, это значит то, что ты думаешь это значит.
— Дженнифер, любой мужчина, который откажется лечь с тобой в постель после того, как посмотрит на тебя хотя бы минуту, явно нуждается в приборе для коррекции зрения. И ты это прекрасно знаешь.
Дженнифер это знала. Правда, знание этого доставляло ей не одни только радости. Мужчины почему-то с легкостью отделяли в своем представлении ее личность и ее тело. Желая одну ее часть и не желая никак заботиться о другой. Но Гринберг продолжил:
— У нас есть много других забот, поэтому я хочу знать, уверена ли ты. Если это сильно усложнит нашу жизнь, то неприятности, которые это принесет, не стоят того.
— Если у тебя хватило здравого смысла, чтобы сказать эти слова и я была уверена, что ты это сделаешь, то, думаю, мы справимся, а как ты думаешь?
— Я тоже надеюсь, — ответил Бернард, стягивая шорты. Каюта на «Смиренном Гарольде» была маленькой, два быстрых шага, и он уже у матраса. Он лег рядом с Дженнифер. Она скомкала одеяло и отбросила его к стенке. Гринберг улыбнулся.
— Я забыл, до какой степени ты прекрасна. Я вроде как остерегался подолгу смотреть на тебя. Не хотел досаждать тебе, по крайней мере, досаждать больше, чем уже сделал, спровоцировав то, что тебя утащили на Одерн.
— Глупый. Этого бы не произошло, если бы мы раньше друг друга не видели. Помнишь тот наш полет? И мы ведь друзья, и даже больше чем друзья, даже если это и случилось недавно.
— Совсем недавно — что-то около десяти лет назад, не так ли? Я не хотел навязываться, и ты была расстроена тем, что попала сюда. Но…
Он не стал продолжать, по крайней мере словами. Дженнифер смаковала то, что он делал. Она помнила еще с «Летящего фестона», что Бернард редко торопился, с тех пор на своем опыте она убедилась, что это редкое достоинство среди мужчин. Так как он был, наверное, лет на двадцать старше ее, Дженнифер готова была приписать это его более зрелому возрасту. Более вероятно, это объяснялось тем, что он просто был самим собой. Но как бы то ни было, она наслаждалась этим.
Дженнифер выгнулась, приподняв бедра так, чтобы ему было удобней стянуть с нее трусики.
— Будь поаккуратней, — сказала она, — у меня только две пары, и тебе следует позаботиться, чтобы мне не пришлось собирать из двух одни.
— Интересно, как ты будешь делать из двух одни.
— Я это чувствую.
Она обняла его.
— Постараюсь быть аккуратным, — пообещал Бернард. — Смотри, так, теперь так, а теперь так. — Ее трусики достигли только коленок, но ее уже это не заботило. — М-м-м. Это восхитительно. О, да. Прямо туда, прямо туда…
Зуммер переговорного устройства резко зажужжал.
— О нет, — сказала Дженнифер. Гринберг же был гораздо более красноречив.
Но зуммер проигнорировал их обоих и продолжал жужжать.
— Люди, немедленно откройте корабль, — это был голос Павасар Павасар Рэса. — Я не потерплю ни малейшего промедления.
Тон электронного переводчика был как всегда ровный, но слова вряд ли могли быть более безапелляционными. Павасар Павасар Рэс продолжил.
— Нам срочно необходимо установить важные приспособления на борту «Смиренного Гарольда». Отказ открыть люк будет расценен как доказательство заговора против фойтанской цивилизации.
— Как ты полагаешь, как они поступят, обнаружив заговор против фойтанской цивилизации? — спросила Дженнифер.
Гринберг в последний раз погладил ее.
— Меня гложет искушение выяснить это. Но момент был упущен, и оба понимали это. Он встал с матраса и ответил на вызов.
— Павасар Павасар Рэс, мы сейчас откроем корабль. Просто мы спали, и ты разбудил нас.
— Что, спали? — спросила Дженнифер и захихикала, — хотя, несомненно, что меня возбудили [Игра слов: rouse — имеет значение «разбудить» и «возбудить»].
— Замолчи, — бросил через плечо Гринберг, одеваясь. Она тоже принялась натягивать одежду. Он нажал кнопку, открывая шлюзовой люк. Чужой, пряный воздух Одерна просочился в кабину.
Вошли два фойтанца-техника. Они заполнили собой почти все пространство каюты, можно даже сказать, переполнили его. Установили свои приспособления, запустили несколько проверочных тестов, чтобы убедиться, что их система искусственного интеллекта взаимодействует с компьютерной сетью «Смиренного Гарольда». Тот из них, у которого был переводчик, сказал:
— Если вы попытаетесь вывести из строя эту систему, то тем самым выведете из строя и свою электронику. Если по какой-нибудь случайности вы сделаете это, сами того не желая, то останетесь абсолютно уязвимыми для систем оружия, оставшихся со времен Самоубийственных войн. Я говорю это просто так, для вашего сведения. Вы можете умереть, если желаете, мое дело предупредить, как и почему это может произойти.
— Благодарю вас, что вы были столь великодушны и предупредили нас, — сказал Гринберг.
— Вы очень радушны, — как и большинство фойтанцев, техник не воспринимал иронии. — Вам следует стартовать немедленно.
Гринберг изобразил само внимание и тут же отдал команду:
— Провести предстартовую проверку.
— Автоматическая проверка запущена, — ответил корабельный компьютер.
— Ты, глупец, подожди, пока мы покинем этот тесный корабль, — воскликнул фойтанский техник. — Мы не собираемся лететь на Гилвер.